Мужские тайны
Шрифт:
Детям Кемерово
Не услышанные сказки…
И не сбывшиеся мечты,
Потускневшие разом краски,
Загустели. Глядят с высоты.
Нет, не правильно, невыносимо!
Слышать сводки о детях павших,
Снова горько скорбит Россия,
Об ушедших навечно наших…
Московским сибирякам
Глазами небо пробежав,
Глотнув
В кулак эмоции зажав,
«Сибирь приснилась…» – отмечаешь.
Флажками мыслей и мечты,
Сплетением судьбы и воли,
Москвой пока обложен ты,
И этим в сущности доволен.
Глоток Москвы… Но чай остыл…
Сквозь зубы память запиваешь,
"Каким я стал? Каким я был?",
О сне сибирском вспоминаешь…
Край вольный, тёсаный из скал!
Тайгу стихией вод омывший,
Перечеркнул, что ты искал,
Вдали от тишины застывшей.
Вернул туда, за перекаты,
Где снежной пудре равных нет,
А над кедровником мохнатым,
Бруснично-розовый рассвет.
Чай не допит. На вкус и цвет,
Сибирский – все-таки покрепче,
И для души вольготней нет,
Простора! Дышится ей легче!
Случайная встреча
А вы встречались взглядом с такой!?
Когда, как… с утеса прыжок в глубину!
Когда не работает окрик: «Постой!»,
Когда видишь в каждой только одну!
А вы… задыхались от взгляда её?
Когда понимаешь, что ждал его вечность!
Когда, как в кино – ты способен на всё!
На шаг! На поступок! На подвиг беспечный!
А… мучились вы, отпуская её?
Когда обрывались секунды контакта?!
Глаза так просили! Хотели ещё!
Она… удаляется. Занавес акта.
Свобода
Я не сумею описать свободу,
Свобода разной может быть –
Щетиной леса, небосводом,
Дорогой сельскою пылить.
Холодным воздухом, разлукой,
Хрустящим снегом и травой,
И даже запахом и звуком,
А может быть сама собой.
Воспоминанием, надеждой,
Свобода тоже может стать,
Захочет, будет мною прежним,
И тем, о чем я мог мечтать.
А вздумает, дождем прольется,
Созреет ягодой в саду,
И сразу ветром обернется,
Нырнет лягушкою в пруду.
Глотком воды, затяжкой дыма,
Мохнатой елкой, старым пнем,
Разливом звезд, рожденьем
Буханкой хлеба и огнем.
Пчелиным роем вверх несется,
В окно стучится мотыльком,
Буренкой рыжею пасется,
И на лугу растет цветком.
И волдырями от крапивы,
Заполыхает на ногах,
К земле нагнется веткой сливы,
Натрет мозоли на руках.
Закружит хлопья белой вьюгой,
Июльским зноем упадет,
Умчится заячьим испугом,
И колосом тугим взойдет.
Застынет сладким поцелуем,
Медведем наворует меду…
Увы, но как я ни старался,
Не смог я описать свободу.
Золото
Моем-намываем золото…
До мозолей на душе сморщенной,
Сознаём с досадой – жизнь расколота,
На цветное «до», серое – «после».
И наш мир, до боли привычный …
До того, как оступились отчаянно,
Вдруг становится пустым, безразличным,
По безвременью несёт нас неприкаянных.
И добро, если поймём, да покаемся…
Треснувшими губами: «Погрешили, и хватит…»,
Хуже – в ледяной воде так и маемся,
Намываем, что Создатель потратит.
Самородки-поступки: скользкие, тяжелые,
Как свинцовые пули кусаются больно,
С волосами седыми, руками голыми,
Намываем золото, тем и довольны.
Мысли
Мысли буйные, что ж вы точите,
Мне головушку не жалеете?
Что вы лезете? Что пророчите?
Прёте напролом, не робеете!
Сколько ж можно вас? Надоели мне,
Ваши помыслы неуёмные.
Опостылело! Воевать во сне,
И сюрпризы ждать притаённые.
Ой, уйдите прочь! Не до вас сейчас!
Что у памяти там на уме?
Не спокойно тут, и неровен час,
Наизнанку всё вывернет мне.
Что вам надобно? Убирайтесь!
И без вас сны противно глядеть!
В глубину души возвращайтесь,
Постараюсь я вас не задеть.
А коль свиснется, выходите-ка,
Не от люду же прячу я вас,
Посмотрите-ка! Поищите-ка!
В закоулках моих, мне подсказ…
Вестникам истины
Мои забытые гении,
Свет, отрада ночей,
Не одно поколение,
Бескорыстных очей…
Плыли, долго ли, коротко,