Мужское дело
Шрифт:
— Да, конечно, — сказал патрон, пряча глаза, — к тому же они учатся в одном классе. Мне неприятно говорить об этом, Паркер, напрасно вы отдали Сэма в федеральную школу…
— Почему, господин Джеймс?
— Вы прекрасно знаете, дружище!
— «Федеральная школа», что это означает? — произнес Па после долгого молчания.
— Школа… э… государственная школа.
— И что же, Сэм не живет в государстве, господин Джеймс?
Директор придвинулся почти вплотную к мастеру. Лучшее средство поладить — это жить отдельно. Молодые хозяйки стремятся быть подальше от свекрови, и он от души расхохотался. На этот раз серьезным
— Детям очень хочется сблизиться и понять друг друга, господин Джеймс!
— Безусловно. Со временем они подрастут, из них получатся юноши и девушки, которые тоже захотят «сблизиться», а это уже другое дело, Паркер.
— Значит, в федеральной армии, — нахмурился Па, — белые и цветные стоят в одном ряду, а в федеральной школе это невозможно?
— Именно так, дружище.
— Что хорошо для войны, для мира не годится? Да, добрые тогда были времена, господин Джеймс!
Он с трудом отыскал пепельницу и потушил сигарету.
— Решать вам, сержант Паркер, я больше не командир.
Па натянуто улыбнулся.
— Мне нравилось исполнять ваши приказы, мой капитан, но мне не нравятся ваши советы, — сказал Па дрогнувшим голосом.
Они пожали друг другу руки. На пороге патрон задержал мастера:
— Ваше предложение о сменной работе бригады меня заинтересовало, Паркер. Мы к нему еще вернемся. Они разошлись, довольные, что снова оказались на дружеской ноге.
На перемене Сэма и Андерсона вывели во двор. Там уже стояли двое черных ребят. Смотритель повел всех четверых к служебной двери в противоположную сторону от главного входа. Проходя мимо портика, Сэм спросил:
— А когда у нас будет гимнастика?
— Завтра, завтра! Ну-ка, поскорей…
Они очутились на улице, точно рыбы, выброшенные в море. Заперев за ними дверь, смотритель брезгливо вытер руки.
Там, у фасада школы, размахивали плакатами, виднелись поднятые руки, слышны были громкие крики и скандирование.
— Давай взглянем, — предложил Сэм. — Видно, это церковное шествие.
— Поторапливайся, идиот, — прошипел Андерсон, утаскивая его за рукав.
Вечером за ужином никто не разговаривал. Па прочел молитву, не придумав ни одной новой фразы. Потом пришли какие-то люди, среди них Сэм узнал отца Андерсона, и стали что-то обсуждать. Бейсбол, политику или что-то другое. Не важно. Никто не обращал на мальчика внимания. Сэм достал цветные карандаши и нарисовал портик с придуманными им самим гимнастическими снарядами, сказочный портик, который он видел во сне. Когда Ма стала его укладывать, он пролепетал по привычке: «Как, уже!» — хотя знал, что поздно. Белый крест давно пламенел над кроватью. Ма молча прижимается к нему, и ее слезы, как теплый ласковый зверек приятно поглаживают щеку. В соседней комнате продолжается разговор. Сэм узнавал голос сержанта Паркера и гордо улыбался.
Какое чудесное утро! Па снова надел медаль, и оба, и отец и сын, вышагивали рядом. Сегодня перед школой стояли настоящие солдаты с автоматами. В десяти шагах от них полицейские едва сдерживали натиск толпы, чьи вопли и свист напомнили Сэму бурный восторг зрителей из радиопередач. Солнце сверкало, как в разгар летних каникул… Какое восхитительное утро! Он хотел поделиться своей радостью с Па, но тот увидел толпу, остановился и попятился назад. Мальчик потянул его за руку:
— Проводи меня.
— Ты очень смелый, Сэм, — сказал Па чуть задыхающимся голосом, — я горжусь
«Он будет гордиться еще сильнее, когда увидит меня на портике», — подумал Сэм, не понимая, чем заслужил похвалу отца.
Два солдата встали по обе стороны от Сэма и торопливо проводили его до входа. Обернувшись, Сэм видел, как какой-то солдат пытался увести отца; тот протестовал и показывал на медаль. Все ясно: обычный спор бывших фронтовиков. Сэм бросился разыскивать маленького принца, не замечая, что сегодня он — единственный цветной в классе. К нему подошел учитель в очках:
— Вы останетесь завтракать здесь, так будет лучше!
— Я предупрежу вашего отца.
И он исчез. Наверное, он прав, так будет лучше, в гостях все кажется вкуснее. Это очень занятно! Даже хлеб…
На уроке он с удивлением обнаружил, что впереди, сзади, справа и слева от него скамейки свободны, а все теснятся по трое на остальных партах. Какая глупость!
Сэм хотел пересесть. «Оставайтесь на месте, Паркер!» — приказал учитель, который вчера называл его просто Сэмом. Ну и ладно!
Прозвенел звонок. Стремительный поток ребятишек хлынул во двор, наполнившийся смехом, легким и прозрачным, как пена. Внезапно тоненькие голоса были заглушены неистовыми воплями, и дети испуганно замерли перед толпой у входа, потрясавшей кулаками, которую полицейские безуспешно пытались угомонить. Маленький принц, побледнев, ухватился за руку Сэма.
— Не бойся, я постою за тебя, — прошептал негритенок.
Детей отвели на закрытую площадку. Старшие подхватили маленького блондина и, отчаянно жестикулируя, стали ему что-то втолковывать. Сэму захотелось поиграть, но ни в одной команде для него не нашлось места. Не везет! Он очутился совсем один, словно судно на рейде во время карантина. Но тут появился учитель, дал заполнить учетную карточку и наконец спросил по грамматике, арифметике…
— Вы очень отстаете, — сказал он сердито. — Где вы учились раньше?
Сэм назвал преподобного отца.
— Нехорошо менять школу, — учитель отвел глаза, — разные системы обучения. Вам следует попросить родителей вернуть вас к преподобному отцу. Вы ведь попросите, не правда ли?
— Нет, — ответил Сэм.
— Почему?
Ребенок опустил голову. Разве можно рассказать этому учителю про портик, ведь он, как и все, наверняка презирает уроки физкультуры.
Полдень — время завтрака. О Сэме позаботились: усадили отдельно в столовой преподавателей. Негритенок слышал, как другие ребята смеялись и чокались стаканами в ученической столовой, здесь же надо сидеть смирно… Все-таки он сунул в карман преподавательское пирожное — подарок для маленького принца.
В классе Сэм остро ощутил, что ему чего-то не хватает. И тут его осенило: после завтрака Ма всегда давала ему леденец. Значит, сегодня первый раз в жизни… Сердце его мучительно сжалось, и лишь воспоминание о портике утешило его. Сэм выглянул в окно и остолбенел: на портике кто-то раскачивался… «Взрослый на портике, предназначенном для детей! Кто же это?» Присмотревшись, он открыл рот от ужаса: взрослый был подвешен за шею. Повешенный! Он чуть не закричал. И некому показать… Вокруг лишь пустые скамейки. Сэм чувствовал, что задыхается, но отважился посмотреть снова. Ветер осторожно поворачивал повешенного, и теперь можно было разглядеть черное лицо и клетчатую рубашку. Он был похож на Па… Надо посмотреть, главное — дойти! Сэм поднял руку.