Мужской роман

Потанина Ирина Сергеевна

Стас моментально притих и даже слегка покраснел. Почти залпом он допил кофе и быстренько ретировался с кухни. Сомнительно, чтобы наигранная строгость Марийки могла испугать Стаса. Скорее ему действительно стало неудобно. Он давно подозревался в чрезмерно благоговейном отношении к Марийке.

— Слушается, — хитро сощурилась вслед нарушителю спокойствия Марийка и села на освободившееся место.

— Это у него рефлексы со школы остались, — улыбнулся Игорь.

Марийка была на четыре года старше и, проходя практику в пединституте, целых три месяца вела в классе Игоря уроки литературы. Собственно, так Мария Степановна и познакомилась с Игорем, Жэкой и Стасом — разбитными, но весьма «продвинутыми» и литературой увлекающимися старшеклассниками. К концу практики все троё уже были по уши влюблены в обаятельную, разговорчивую и всё понимающую училку.

Значительно позже, уже будучи студентом филфака, Игорь встретил Марийку снова. В полубогемной компании непризнанных гениев. У Марийки тогда был тяжелый период — она только что рассталась с одним скандальным поэтом, прославившимся больше своими агрессивными нападками на печатаемых авторов, чем, собственно, стихами. Около двух лет Марийка пыталась отвоевать поэта у болезненного комплекса нереализованности и страсти к саморазрушению. Убедившись в тщетности своих попыток, Марийка, несмотря на угрызения совести, решилась-таки на разрыв. Самое смешное, что поэта это вылечило. Оставшись без жилетки для плаканья, он, осознав бесповоротность Марийкиного решения, перестал распускать слюни. Нянька ушла, и, как ни крути, пришлось учиться выживать самому. Марийку вся эта история повергла в глубочайшую депрессию. Выходило, что её, Машино, наличие только портило поэту жизнь. «Если бы в моей судьбе вдруг не появился светловолосый мальчик, утверждающий, что мир прекрасен, я бы, наверное, потеряла всякий интерес к жизни,» — комментировала Марийка позже свою вторую встречу с Игорем. Долгое время Игоря с Марийкой связывали лишь приятельские отношения, с примесью лёгкого флирта. Оба не спешили, смаковали непринужденность общения. Но когда Стас принялся открыто ухаживать за Марийкой, Игорь взъерепенился. Это он привел Марийку! При чем здесь какой-то Стас?! Осознав, что у Игоря с Марийкой клеится что-то серьезное, Стас расстроился и пустился во все тяжкие. Тень вины за не складывающуюся личную жизнь товарища слегка волновала Игоря, а Стас успешно этим пользовался.

— Как твои дела? — Марийка по-собачьи предано склонила голову на бок и заглянула Игорю в лицо.

— Ничего, — неопределенно пожал плечами Игорь, — А твои?

— Дети! — Марийка свела зрачки к переносице, что означало, крайнюю стадию сумасшествия у её воспитанников. Марийка учительствовала в частном лицее и очень уставала на работе.

— Слушай, — неожиданно для самого себя вдруг произнес Игорь, — Давай бросим всё и уедем…

— Куда? — Марийка сочувственно покачала головой.

— Не знаю… Куда-то, где нас никто не знает. Туда, где новые люди, новые дела, новые впечатления… Надоело здесь. То редактор, то «нельзя насиловать творчество»… Все лезут…

— Игорёш, — в тоне Марийки вдруг проскочили учительские нотки, — Люди везде одинаковые. А любые впечатления, пусть даже самые новые, рано или поздно состарятся… Что ж тогда, опять переезжать? Всю жизнь бегать будем?

— Ты права, — Игорь немного обиделся на отповедь, — От себя не убежишь… Значит, будем воевать с редакторами и доказывать, что творчество насиловать можно… В конце концов, может ему нравится насилие, этому творчеству. Не нравилось бы, не отдавалось бы.

— Это ты о чем?

— Да так, — Игорь отмахнулся. Потом вдруг неожиданно для себя сообщил, — А у нас в «Пробеле» дизайнер новая завелась…

— Опять влюбился? — подозрительно сощурилась Марийка.

Игорь хотел было возмутиться ироничному «опять», но потом вспомнил свои предыдущие приключения и отчаянно закрутил головой в знак опровержения. Влюблялся Игорь действительно довольно регулярно. Ничего серьезного. Дальше задушевных разговоров и одного-двух провожаний до дому дело не заходило. Так уж устроен был этот Игорь, что каждая вторая знакомая рано или поздно вызывала у него повышенный интерес. Он впадал в странное романтическое оживление и не успокаивался до тех пор, пока не выливал на голову нового увлечения все свои текущие философские теории. «Какая интересная барышня,» — всякий раз твердил Игорь Марийке о какой-нибудь новой жертве, — «Нет, ты не подумай, ничего личного. Я влюблен в неё чисто по-человечески.» Марийка смеялась, прекрасно зная, чем всё закончится: в один прекрасный день барышне надоест восторженно слушать и она заговорит. Тогда Игорь разочаруется, наскоро скомкает так толком и не начавшиеся отношения, а Марийка долго еще будет выслушивать чьё-то обиженное сопение на другом конце телефонного провода.

— Ну, — Марийка даже проснулась от любопытства, — По тебе же видно. Рассказывай, что за фрукт?

— Не выдумывай, —

Игорь снова начал злиться, — Ничего подобного я в виду не имел. Эта дизайнерша, между прочим, замужем. Что я, чокнутый, что ли, на пути у Сана ошиваться…

— Это тот, что в Старом Театре бандитам вечеринку устраивал? — Марийка на миг помрачнела, — Дай Бог, чтобы ты действительно не оказался чокнутым.

Игорь вдруг вспомнил один забавный диалог. Тогда в городе великим криминальным авторитетом считался некий Лёпа. И вот, встречает это как-то Игорь одного своего давнего приятеля, а тот вместо «здрасьте» гордо так говорит:

— А я с дочкой Лёпы встречаюсь!

— Ну, молодец… — растерянно реагирует Игорь.

— Нет, — многозначительно заглядывает в глаза приятель, — Ты не понял. Ты знаешь, кто такой Лёпа?

— Ну, знаю…

— Так вот, я с дочкой Лёпы встречаюсь… Скажи, страшно?

Марийка расценила улыбку Игоря по-своему, и решила вмешаться.

— Не, в общем-то я, конечно, понимаю, замужняя баба — это что-то новенькое… Но всё равно, Игорёш, не надоело тебе еще? Каждый раз одно и то же.

— Да не собираюсь я к ней ничего иметь!!! — возмутился Игорь, — Что ты себе напридумывала? Уже и рассказать о событиях на работе ничего нельзя…

— Пошли спать, Казанова! — Марийка насмешливо запустила пальцы в растрепанную шевелюру Игоря и, шутя, потрепала его за кудри, — Идём уже, горюшко…

Горюшко послушно отправилось за Марийкой. «Интересно, почему нельзя было Стаса в эту комнату отправить?!» — мысленно поразился Марийкиной непрактичности Игорь, чувствуя рёбрами пружины узкого дивана.

— Ну, ты же сказал, что не придешь ночевать, — предвидя недовольство, парировала Марийка, — А ребятам на широком спать всё же удобнее…

— Удивительно, что они сюда еще насовсем жить не переехали, — заворчал Игорь, цепляясь руками за Марийку, дабы не упасть во сне с кровати.

Женщина расценила его движение по-своему. Марийка слегка приподнялась, быстро сняла футболку, аккуратно повесив её на спинку дивана и, многозначительно сверкнув глазами, порывисто прижалась к Игорю. От её мягкого, тёплого тела пахло домашним уютом. Игорь привычно пробежался пальцами по знакомым формам. Скомканное одеяло еще путалось в ногах, но уже не раздражало. Реальность постепенно уступала место инстинктам. Перед закрытыми глазами Игоря отчетливо вырисовывалось лицо Веры.

* * *

Контур глаз у неё был очерчен отчетливо выделяющейся на смуглой коже светлой полоской. От этого глаза казались еще больше, а ресницы длиннее. «Косметика?» — на миг задумался Игорь. Сегодня Вера выглядела много оживленнее. «Похоже, освоилась,» — Игорь стоял немного позади рабочего места девушки и незаметно разглядывал её отражение в мониторе. Удивительно, насколько точно ночное видение воссоздало портрет девушки.

Игорь пытался разобраться в происходящем. Раньше он сам накручивал себя до состояния повышенного интереса к кому-либо. Потому что без такого интереса была скучно. Потому что новые полувлюбленности давали повод совершенствоваться. Потому что в жизни мужчины всегда должно присутствовать романтическое увлечение. Ну и еще много всяких «потому что». Искусственно взращенный интерес легко умирал при первых же признаках недовольства Марийки или каких-то других сложностей. Ведь, если серьёзно, вопрос личной жизни Игорь считал для себя решенным навсегда. Сейчас же творилось нечто непривычное. Мысли о Вере преследовали Игоря абсолютно без его на то воли. Более того, это действительно были просто мысли, — не помыслы. Без оттенка потребности обладания, без жажды сразить. Просто её образ всё время стоял перед глазами. И думалось при этом что-нибудь нейтральное, типа: «Вере подобная картинка наверняка понравилась бы», — это про наблюдаемый сегодня из окна рассвет. Игорь никак не мог определиться, пугаться ему творящейся мистики или радоваться появлению в жизни чего-то необычного.

Палюрич закрыл зал на технологический перерыв и теперь мог играть роль Карабаса-Барабаса, не боясь удивления клиентов. Он расхаживал кругами перед Верой, широко размахивал руками и торжественно декламировал, стараясь выглядеть представительным и официальным:

— Значится так, с начальством я переговорил, они тебя, Вера, готовы принять на работу. Но только знай, правила у нас жёсткие: перегаром на клиентов не дышать, матом не выражаться, опаздывать только в экстренных случаях.

— Боже, г-н Палюрич, — наигранно возмущенно спросила Вера, — Чем заслужила я вашу немилость? Что заставляет предполагать наличие во мне таких страшных пороков?