Мужской роман
Шрифт:
— Упаси Боже! Зову совсем по другому поводу. Раз оба мы с тобой одиноки… то есть, свободны совершенно… то выходит, общее горе у нас, дружище. У меня даже горестнее, да? Так скрепим же эту знаменательную трагедию…
Игорь представил, что сейчас снова придется пить, и почувствовал себя еще несчастнее.
— … развлекательным путешествием, — неожиданно закончил Женька.
— Чего? Каким путешествием?
— В Крым. А то ты тут совсем зачахнешь… И потом, мне на новой работе отпуск дали… Не должны были, но подарили. Представляешь? Я с одним «челом» просто поменялся. Тот хочет
Игорь почувствовал покровительственные нотки в тоне друга и невольно вспомнил, что еще недавно сам состоял при Жэке кем-то вроде опекуна. Как все-таки все изменилось. Бестолковый ранее Жэка оказался ныне здравомыслящим и дееспособным. А Игорь превратился в раскисшую тряпку…
— Как говорил Майк: «Здесь нас никто не любит, и мы не любим их». Пора менять обстановку. Сечешь? Если ехать без дам, то комфорт и прочие навороты нам не нужны. А значит, и стоить эта поездка будет всего ничего. Поехали! Развеемся, наберемся сил, выкрутимся… Ты мысли свои довынашиваешь. А не поедешь, я тебя силой утащу!
И утащил. Почти силой. Также силой оптимистичный Жэка таскал раскисшего Игоря по сумасшедше красивому, но безразличному Крыму. Силой же, спустя две недели, притащил обратно домой и отволок к себе на работу в издательство, которое как раз взялось производить на свет какой-то забавный журнал для подростков. Силой Жэка засадил Игоря за компьютер и заставил тарабанить десятком пальцев по измученной побоями клавиатуре. А потом, когда силы Жэки временно иссякли, выяснилось, что Игорь уже и сам привык. Ходить, писать, в конце концов, жить. Привычка жить закабалила Игоря, заставила считаться с собой, обязала действовать. И прожил наш Игорь с тех пор много-много лет. Дотянул до глубокой старости. В полсилы, в черно-белом, не волнующем более мире. Делая вид, что ныряет в него, но даже не пытаясь погружаться. Как тогда, когда якобы спасали Малого. Фальшиво, но жил. Не из азарта. Не от желания. Просто по привычке. А вредные привычки, как известно, почти неискоренимы.
Не читай, забудь, не придавай значения. Все это привиделось тебе. Ничего не было. Ничего не было написано. Ничего не было написано о тебе. Не было ни сказок, ни разрушивших эти сказки разочарований. Ни тщетных иллюзий, ни попыток исправить их безнадежную тщетность. И вообще, не было, ни тебя, ни меня, ни этой книги. Необходимо стереть из ощущений все обиды и поражения. Вычеркнуть претензии и мольбы. Очистить память от этого непосильного груза.
Надо же ведь и вправду умудриться дожить до старости.
PPS. Раз-два-три… Взмах волшебной палочки… Горечь уходит, память обнуляется, превращается в безразличный чистый лист.
Но, увы, непобедимым роком, неподвластным времени и волшебству диагнозом, на белой глади листа неукоснительно проступают насмешливые слова приговора: Я люблю тебя.
— Вам просили передать, — от излишней официальности доброжелательная интонация официантки казалась Игорю какой-то вымученной.
— Кто, простите? — засуетился Жэка. В планы Жэки-организатора, анонимные подарки Автору не выходили. — Кто
— Пара из-за дальнего столика, — дисциплинированно ответила официантка, — Ой, девушка уже куда-то отошла. Вон тот джентльмен в бежевом пиджаке.
«Какая разница кто?» — Игорь тоскливо смотрел на запотевшую бутылку вина, выглядывающую из-под ослепительно белого вафельного полотенца официантки. Само полотенце вызывало у Игоря значительно больше подозрений, чем неожиданный подарок, — «Передавать Автору, на презентации книги которого присутствуешь, выпивку — вполне распространенное среди современных читателей явление. Спасибо, что «Мурку» сыграть не просят. А вот полотенце вызывает массу вопросов. По-моему, настолько белого цвета в природе вообще не существует…»
В последнее время Игорь стал ужасным ворчливым снобом. В подношении марочного вина мерещилась ему унизительная подачка, в выборе высокопробного ресторана местом презентации — излишняя помпезность, в любопытных взглядах и скоплении народа — фальшь и лицемерие.
— Игорь, ты это видишь?! — Жэка крепко сжал локоть своего подопечного, — Немедленно посмотри. Вот это сюрприз!
Из-за дальнего столика, широко размахивая руками, навстречу Игорю с Жэкой улыбался своим шестидесятизубовым улыбищем настоящий Вась-Вась.
— Палюрич!!! — Автор, чуть не опрокинув свой столик и чудом не налетев на шарахнувшуюся официантку, кинулся здороваться. Ворчливый сноб моментально умер, уступая место прежнему Игорю. Жэка распорядился, чтоб Вась-Вася «переселили» за центральный столик.
— Читал твою книжку… Услыхал о презентации, решил зайти. Ну, ты даешь! — весомо отрецензировал игоревское творчество Палюрич.
— Понравилось? Мне было бы приятно… — ловя себя на заискивающей интонации, поинтересовался обычно сдержанный и циничный Автор.
— Ну, не то чтобы, — лукаво улыбнулся Вась-Вась, — Ты же знаешь, я романы не люблю. Они для меня слишком уж романтичные… А вот меня ты раскусил лихо. Все, что я думал, ты прямо в точности отобразил. Как телепат. Да и вообще здорово… Что книга вышла, что такое вот празднество в её честь происходит, — Вась-Вась огляделся.
— Это не я, — поспешил откреститься от всей этой шумихи Игорь, — Это Жэка. Он на рукопись у меня в компьютере наткнулся — и пошло поехало. Он у нас теперь крупный менеджер. Шел в издательство системщиком, да не утерпел, опять к продажам вернулся. На этот раз он воротила издательского бизнеса. Раскручивает авторов своего издательства. На мне вот эксперементирует…
— Всего лишь скромный литературный агент, — с достоинством отрекомендовался Евгений, и тут же начал приставать к Палюричу с коммерцией, — А сами вы, часом, ничего не пишете? Если что, мигом раскрутим. У нас уже та-а-кие связи. А у вас? Если есть через кого, то можете вы нас раскручивать, а то нам этот город уже мал становится…
Всего этого Игорь уже не слышал. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Игорь отвернулся и потерял связь с действительностью. Вера не подходила. Сидела за тем самым столиком, откуда только что ретировался Палюрич, и напряженно всматривалась в Игоря.