Музыка андеграунд или одиночки по жизни
Шрифт:
– Ну что-что, а отказаться мы всегда успеем, - чуть улыбнулся Леша, медленно проводя ладонью по спине Кристи.
– Давай все-таки я попробую что-нибудь придумать. А если не выгорит - откажемся.
– Хорошо, - кивнула девушка, не слишком веря, что реально что-то успеть. Ведь установка и обкатка тоже потребуют времени, которого почти не осталось...
– Спасибо, Солнце, - шире улыбнулся парень, наклоняя голову ниже...
***
Больница - любая больница, какими бы ни были фасад и отделка, всегда есть вместилище боли, отчаяния и страха. Ими были пропитаны стены, воздух и
Он ненавидел больницы. Истово, люто, как может ненавидеть человек, долго и плотно с ними знакомый по самым неприятным причинам. И даже прошедшие девять лет мало что изменили в этом отношении, мгновенно воскрешая в памяти и боль и отчаяние...
Но, в конце концов, мало ли, что Зот ненавидел или не любил. В этот раз все было просто. В больнице была Машка. А Машка... Помимо всего прочего, тогда, девять лет назад, именно ее полудетская мордашка появлялась в дверях чаще всех. Исключая персонал больницы, конечно. И только она, одна единственная из всех, не причитала и не пыталась утешать шестнадцатилетнего парня всякими идиотскими разглагольствованиями о том, что, дескать, и для лежачего инвалида возможна полноценная жизнь. Она его ругала и злила. И смешила. А еще рассказывала, ради чего стоит жить. И кто знает, хватило ли бы у него сил на все последующее, если бы не все то, что она тогда ему говорила...
В общем, так получилось, что Машке Зотов оказался крупно должен на всю оставшуюся жизнь. Этот долг он за собой признавал в полной мере и отлынивать от расчетов по нему не собирался ни в коем случае. Даже если это означало прогулку в прошлое. Ничего, не маленький. Перетерпит.
– Ну, здравствуй, наркоманка-алкоголичка, - с обычной своей кривой полуулыбкой поприветствовал подругу Зотов.
– Иди ты...
– мрачно ответила девушка, наблюдая, как увесистый пакет с "передачкой" ложится на стол. Ей и так было тошно и ужасно стыдно от осознания того, что натворила, а тут еще этот... воспитатель.
Впрочем, их отношения позволяли воспитывать друг друга, и отчасти она понимала, зачем он это делает. Закрепляет негативное отношение. Для верности, так сказать. Чтоб наверняка...
– Спасибо, - выдавила Маша, когда парень, четко следуя "пожеланию" развернулся к двери, и с тоскливым вздохом добавила: - Посиди со мной... пожалуйста.
Не меняя курса, словно именно это и собирался сделать, Зотов забрал стоявший у двери стул, перенес поближе и уселся рядом.
– Рассказывай...
Где-то через полчаса, когда актуальные темы, вроде ее поведения, самочувствия и некоторых текущих дел их совместного проекта были исчерпаны, девушка расслабилась и позволила себе пожаловаться на скуку. Аккуратно и ненавязчиво, зная, как Зот не любит нытье и причитания, но с толикой злорадного удовлетворения - пусть слушает. Ей, как болеющей, немножко можно.
Как ни странно, парень в ответ только слегка хмыкнул, даже язвить не стал. Отошел к окну, постоял немного, глядя как трепыхается листва растущего под окном тополя... И не оборачиваясь, спросил:
– Машк... А ты Костяна помнишь?
– Конечно!
– без раздумий кивнула она. Естественно, она помнила кузена Эдика. Воображение мгновенно нарисовало ей улыбающегося парня с озорными
– Да так. Ничего. Он в травме сейчас, на четвертом этаже, палата восемь, - Эдик кивнул на виднеющееся из окна центральное здание больничного комплекса.
– Можешь сходить, если захочешь. Развлечете друг друга, так сказать.
От изумления девушка аж дара речи лишилась, тупо уставившись в ничего не выражающую спину. Гад, не мог лицом повернуться?
Она прекрасно помнила как тогда, чуть больше года назад обозленный, взбешенный и в хлам пьяный Зотов заявил, что они больше не ездят на гонки и в ультимативной форме потребовал от нее прекратить все и всяческое общение с командой. И на все вопросы "как и почему" зло сказал - как плюнул - "предатели". Короткое слово засело в голове надолго. Зная, как много связывает его с парнями, зная, как тепло он относился к родственнику, как уважал капитана и его зама, с каким удовольствием перебрасывался солеными и едкими шуточками с экипажем "Семеры"... Тогда она была в шоке. Но поверила моментально. Не сыграть и не подделать было ту смесь боли и отвращения, стоявшую в темных глазах, то отчаяние и разочарование в голосе... "Я думал, они нормальные, а они как все... Предатели!" - поднимая полный бокал вискаря, словно тост сказал Эдька, и выпил залпом.
Не то, чтобы он тогда рассказал что-то внятное. Зотов вообще умел говорить расплывчато, выдавая ровно столько информации, сколько слушателю стоило знать. Не жаловался и не уточнял подробностей, но кое-что она для себя уяснила. Он им доверился, они его сдали. Вот так просто и банально, сплошь и рядом случается.
Спрашивается, что должно было случиться, чтобы он их простил?
Маша знала, что расспрашивать бесполезно. Не сказал тогда, и сейчас не скажет. "Можно", значит "можно". Даже более того, желательно.
– Схожу, - кивнула наконец она, понимая, что больше из парня слова не выдавит.
– Передать что-то?
– Ничего, - мотнул головой парень.
– Можешь спросить, надо ли чего. Мне вряд ли скажут, а тебе... Передашь потом, я организую. Не уточняй только про меня.
***
Эвакуатор подъехал к автосервису уже тогда, когда Леша начал задумываться, а не было ли все вчерашнее злым фарсом или попыткой поиграть на нервах, хотя это слишком даже для Зотова с его извращенным чувством юмора... Как оказалось - не было. Благодаря удачному расположению своего рабочего места, парень первым увидел сгружаемую Импрезу, ставшую покореженным металлом, с такого ракурса казавшимся скрепленным меж собой лишь чудом.
– Нехило кто-то угла дал...
– ехидно присвистнул недалеко от Леши один из механиков, даже и не сказать кто - не до того.
Ограничившись мрачным взглядом предположительно в сторону свистевшего, парень отложил рабочие перчатки и подошел к машине друга, по пути вернув неизвестно когда снятые наушники "на родину", чтобы никаких комментариев не пробилось сквозь музыку. Объяснять кому-то "чья, откуда и зачем" сейчас не хотелось. Да и, наверное, не ему это делать. А уж реагировать на такие вот неразумные комментарии вообще чревато агрессивной вспыльчивостью и ее последствиями.