Музыка Имматериума
Шрифт:
В целом, на Сивилле разобрались: организация вскрыта, информация по организации скрыта, точнее, ей владеет лишь главный арбитр, которого я после предателя-Коли проверил, перепроверил и перепроверил перепроверку.
Как бы у меня в привычку не вошло всех подозревать, задумался я, да и усмехнулся: я ДОЛЖЕН всех подозревать. Быть склочным и невыносимым параноиком, Инквизитором из анекдота. Служба такая, никуда не денешься. И максимум человеческого, что я могу себе позволить проявлять — это внешняя нормальность.
Несколько перегибаю,
Внутренний голос весьма ехидно напомнил, что меня в Императорис Клайтеус ныне ожидают эти самые достойные сочувствия товарищи. С расследовательным ковеном, залами правды и покаяния, да и прочими стильными вещами. Впрочем, право задавать ВОПРОСЫ у них есть, что я сам признаю. При том, что я ни варпа не нарушил ничего из писаных запретов, картина вырисовывается весьма подозрительная.
Впрочем, пока что не до этого. У меня почти две сотни планет и шестнадцать капитанов с судами, участвующих в схеме. Сивилла фактически закрыта, а вот дальше путь мой лежал на планету с развитым военным производством. Как выяснилось, некондиционное плазменное вооружение шло с этой перманентно заражённой орками планеты. Что, в целом, само по себе уже немалое нарушение: дозволение изготавливать кустарную плазму у планеты было, да и бред — запрещать, им надо выжигать зарождающиеся грибницы. А вот торговать и распространять свою некондицию им никто не позволял.
Так что, уже на Милосердии, я намылился было к Франциску, но вовремя себя одёрнул: да, мне чертовски не хотелось видеть, думать и прочее подобное, связанное с мажористой дочуркой арбитра. Вот только в этом случае стоял вопрос необходимости, причём не для этой избалованной шлюхи-наркоманки. Вопрос был моей внутренней дисциплины, да и не только.
Так что вздохнул я тяжело, да и попёрся в медицинские покои.
Мажорка, как рассказали медики, проснулась, побузила, но до “принудительного усыпления” не добузилась, а ныне страдала в палате-изоляторе.
— Гражданка Лиза Секстус, — обратился я, внутренне брезгливо морщась. — Ваш отец, Коллин Секстус, арбитр, бесславно погиб. Ваше пребывание тут и ограничение свободы связано с тем, что вы были обнаружены и задержаны с преступниками, предателями и врагами Империума. Проверка вины и пособничества вас не установило, так что ныне вы свободны. Выскажете пожелание — и вы через час будете пребывать в Умиротворении (как назывался столичный улей Сивиллы). Однако! — повысил я голос и воздел перст на копошения мажорки. — Вероятность вашего выживания в течении года крайне низка, а через два — равна практически нулю.
— Почему? И кто… — начала было трындеть она.
— Потому, гражданка Секстус, что вы ни варпа не умеете, и не хотите, кроме как предаваться различным удовольствиям. Отца вашего, спасавшего вашу никчёмную жизнь, ныне нет, как и источников дохода. Путь вам остаётся исключительно
— Да как вы…
— Да так я, гражданка Секстус, — не стал я выслушивать бред. — У меня есть для вас предложение. Здесь и сейчас, более его вам никто не сделает. Изменить жизнь, начав приносить пользу Империуму и себе. В таком случае срок вашей жизни, да и полезность её окружающим многократно возрастёт.
— Спать с вами надо? И кто вы такой? — прищурилась мажорка.
— Выбирая между вами и выгребной ямой, как объекта для соития, я выберу выгребную яму, — галантно ответствовал я. — Кто я — вас, до принятия решения, не касается. Вы мне, признаться, противны, гражданка Секстус, однако в силу некоторых принципов я единократно предлагаю вам помощь.
— Папашке должны, — понимающе покивала девица. — На хер мне ваша помощь не сдалась. Идите на хер, добродетель трахнутый, я домой хочу!
— Как угодно, — с искренним облегчением заключил я, покинув палату.
Отдал распоряжение выкинуть дуру в космопорту Умиротворения и окончательно выкинул поганую семейку Секстусов из головы и сердца: не до них, варп подери, а милосердия я проявил порядково больше, нежели стоило.
И начался чертовки нудный, противный и долгий облёт нужных планет. После первого перелета мы с Кристиной фактически поселились на капитанском мостике: в противном случае осуществление планов заняло бы долгие годы. И так, варп подери, вышло четыре месяца, притом, что от скачков материум-имматериум команда Милосердия была стабильно зелёной. А я был злобен и ехиден настолько, что не сомневался в “сохранении тайны” быстрых прыжков. Злобная рожа Терёхи с пылающими золотом буркалами стала за эти месяцы ночным кошмаром большей части офицеров Милосердия.
Ну а мне приходилось десантироваться на планету, прихватывать непременно нескольких личностей (потенциальный агент должен быть тайным), ну и проводить соответствующие беседы.
Одиннадцать раз мне оказывали вооружённое сопротивление, четыре раза это делало СПО. Шесть губернаторов расстрелял лично, за некомпетентность и саботаж. На третий месяц меня поймал коллега из Ордо Еретикус с резонным вопросом: что за варповщину творит “безымянный бешеный Инквизитор” в регионе, что уже байки о сожжённых планетах ходят?
Попался Конрад Седьмин в мои лапы очень удачно: пылая на побледневшего коллегу светящимися очами, размахивая бревноподобной лапой (Кристина всё-таки отрастила мне оконечность, умница, но до сносного владения непослушным отростком мне было очень далеко), я вывалил на сведшего глаза на переносице коллегу расклады.
— Э-э-э… — высокоинтеллектуально прокомментировал охотник на ведьм. — А вы уверены, коллега, в необходимости сохранения организации преступников? Хотя, с вашими резонами не поспоришь, — задумался он, встряхнулся и продолжил. — От меня-то чего вы хотите?