Музыка ночи
Шрифт:
– Очень хорошо, – ответил Себастьян и повернулся к окну, чтобы посмотреть на серую гладь моря. – Значит, экипаж готов, и я могу ехать без промедления.
– Будь осторожен, старина, – предупредил Дэниел.
Натянуто улыбнувшись, Себастьян еще раз мысленно проверил свои планы и не обнаружил ни единой ошибки. Пусть общество сочтет его умершим, а тогда… он может действовать, не боясь преследования.
– Покойникам осторожность не требуется.
Паром то опускался, то подскакивал на беспокойных
Сара Коннолли стояла у поручней между леди Меррил и мистером де Летном, напрягая зрение, чтобы впервые увидеть сквозь туман Венецию, пока внучка леди болтала с друзьями, повернувшись к Адриатике спиной.
Венеция. Название было многообещающим. Триест оставил в памяти Сары только оштукатуренные дома в неверном свете, когда ехали с парохода в гостиницу, разочаровывающе похожую на любую из гостиниц Саутгемптона.
Но Венеция… конечно, Венеция не может разочаровать. Она мечтала увидеть Ла-Серениссиму с тех пор, как ее работодатель заявил о своем намерении провести весну в этом городе. Такая счастливая возможность позволяла ей терпеть изощренные пытки мистера де Лента с большим хладнокровием, чем она, по ее мнению, обладала.
Сара пристально вглядывалась в невысокие темно-серые пятна, стоявшие, будто ширмы, между едва различимым в густом тумане пространством моря и земли. Береговая линия здесь тоже напоминала длинную, безлюдную равнину, на которой изредка виднелись окруженные болотами руины, вздымавшиеся к небу. Сара уже начала гадать, прибудут ли они вообще когда-нибудь, потом различила впереди просвет. Через несколько минут паром скользнул мимо двух барьерных островов на открытую воду и наконец оказался в Венецианской лагуне.
Сара искала глазами первый намек на знаменитый город, но взгляду открывались только пригорки, холмики, морской тростник, пробивавшийся сквозь мутную воду, да сотни деревянных столбов, причудливым образом вбитых в дно лагуны. Перед носом парома, словно черные стрелы, пронзающие туман, быстро двигались мелкие лодки.
С минуту это было все, что она видела, пока вдруг не появилась белая громада, поднимавшаяся в тумане из воды, которая по мере приближения медленно превращалась в башни и колоннады из светлого мрамора и красного кирпича, прорезанные широкими улицами лагуны.
Это было великолепно. Не так, как она себе представляла, но великолепно, словно дремлющий город-наяда, поднимавшийся из глубины. Сара вдруг поняла, что не дышит, и перевела дух.
– Разве это не зрелище? – сказал де Лент с наигранной сердечностью, оторвав ее от мечтаний.
Она не знала, к кому он обращается: к ней или к своей матери. Он и раньше использовал такую хитрость, чтобы смутить ее, поэтому она лишь кивнула и продолжала смотреть вперед.
– Держу пари, вы никогда и не мечтали оказаться здесь, – тем же тоном сказал он.
Сара быстро взглянула на него. Хотя глазам янтарного
– Я рада ехать, куда пожелает леди Меррил, сэр, – тихо сказала она, покраснев.
– Какая целомудренная кротость, – пробормотал де Лент.
Его холодный взгляд почти с вожделением прошелся по ее лицу, не пропустив ни единой оспинки. Сара отвернула голову, и края старомодного капора закрыли ему вид.
– Сара прекрасная компаньонка. – Леди Меррил, слишком рассеянная, чтобы заметить напряжение, повисшее в воздухе, похлопала девушку по руке.
– Вам нетрудно угодить, ваша светлость. Несмотря на все недостатки леди Меррил, она была нетребовательной хозяйкой. Сара почла бы за счастье провести остаток жизни в роли компаньонки, если бы знала, что будущая работа окажется столь же приятной. Капризную внучку с ее друзьями Сара могла вынести. Если бы только сын леди…
– Хотите посмотреть карнавал, мадам? – спросил де Лент, глядя поверх головы компаньонки, словно она перестала для него существовать.
– Карнавал? – удивилась леди Меррил. – Они же умерли больше полувека назад!
Ее сын засмеялся.
– Нет, по-настоящему карнавалы не умирали никогда. А после освобождения Венеции от австрийского гнета молодые венецианцы наверняка решили возродить их. Втайне, конечно, с большим благоразумием и вкусом, чем в прежние времена… – По его тону Сара не могла сказать, одобряет ли он такое улучшение. – Некоторые из них – сторонники нового Итальянского королевства, другие хотят восстановить эпоху Республики. Но их мотивы не имеют значения, главное, любая из масок сделает вас потрясающей гурией, – бесстыдно польстил он. Леди Меррил по-девичьи рассмеялась.
– Мое время давно прошло. Я – в шокирующем обществе! Кроме того, Сара может умереть от унижения, оказавшись в компании семнадцатилетних одалисок, не говоря уж о том, что подумают Анна и ее юные друзья.
– О чем ты, бабушка? – спросила леди Анна, услышав свое имя.
Пока леди Меррил объясняла, Сара хранила молчание в надежде, что вмешательство девушки отвлечет от нее внимание мистера де Лента. Но почти сразу же она почувствовала его взгляд.
– Нашу Сару только обрадует возможность скрыться за маской и вуалью, – сказал он, игнорируя племянницу.
В его словах не было резкости, но их злобу Сара ощутила всей кожей. «Мне все равно», – подумала она. Увы, ей было не все равно, и де Лент знал это. Не важно сколько лет отделяло Сару от грязных улиц с ветхими многонаселенными домами, она всегда будет носить на лице знаки своего происхождения, очевидные для всех. Теперь ее речь безупречна, ее образование (если не опыт) не хуже, чем у леди, ее поведение и манеры безошибочны… однако ничто уже не может стереть оспины, которые портили ее лоб и щеки.