Музыка внутри

–

Никитич, встречай гостей! – услышал Николай знакомый голос.

Кряхтя, он приподнялся на диване, всунул ноги в стоптанные тапочки и пошёл к двери, держась за стенку. Голова всё ещё кружилась, а перед глазами расплывалась пелена.

Ему повезло. Гость не стал дожидаться появления хозяина дома – отряхнул снег на крыльце и зашёл в избу. Это оказался друг Николая Никитича, лесник Ковылкинского района Матвей Игнатьевич Соболь.

– Ну как ты? – спросил седовласый мужчина и протянул руку.

– Да потихоньку, – ответил Николай.

– Врача вызывал? – нахмурился Матвей Игнатьевич.

– Ты же знаешь, не люблю я это… Сейчас пристанут с анализами, госпитализацией, – махнул рукой Николай. – Траву вот лечебную заварил… А на крайний случай таблетки есть.

Он не успел сделать пару глотков из эмалированной кружки, как раздался лай, постепенно переросший в протяжный вой. Из-под телогрейки Матвея Игнатьевича выглянула мохнатая морда с янтарными блестящими глазами.

– Вот глазюки! – оторопел Николай. – Откуда?

– В лесу нашёл, – ответил лесник. – В березняке. Думаю, от охотников отбился. Я слышал выстрелы, а проехался – нет никого. Только протекторы шин… Да и красавца этого не сразу обнаружил. Затаился он. Дня два сидел… А потом к дороге вышел. Вот я подобрал – и к тебе.

– Так его, наверное, искать будут. – Николай потрогал пса за висящие уши. – Он породистый ведь… Русская гончая, не иначе. Да и куда мне с ним…

– Да ты что! Тебе товарищ нужен! А то закис, как сметана, – и Матвей Игнатьевич вручил ему щенка.

Николай почувствовал невероятное тепло от этого коричневато-белого комочка со смешными ушами. Сердце вдруг радостно забилось, а на щеках впервые за несколько дней появился румянец: собак Николай любил.

– Ты глянь, как смотрит! – провёл по холке сухой морщинистой ладонью хозяин дома.

– А я что говорю! У тебя ему будет хорошо. Да и ты со скуки не свихнёшься, – улыбнулся лесник и, потрепав щенка за уши, добавил: – Ну бывай. У меня ещё объезд владений. В следующий раз возьму вас с собой.

Он хлопнул товарища по плечу, обулся и вышел в сени.

А Николай так и остался стоять посередине комнаты с собакой на руках.

– А звать-то его хоть как? – опомнился Николай. Но лесник уже ушёл.

– Значит, без имени, дружок. Ну что ж, будем собирать совет! – настроение Николая Никитича улучшилось, и, нацепив очки, он набрал номер внука.

–

Генка! Знаешь, какое чудо у меня теперь живёт! – сообщил Николай в трубку, едва прозвучало родное «Алло!».

– Да ты что?! – не поверил Генка. Мальчик и сам мечтал о собаке, но из-за папиной работы и частых разъездов ему никого не разрешали заводить. – Какой он?

– О, он красавчик! Породистый охотничий пёс. Его Игнатьич в лесу нашёл. Голова коричневая, с белой расщелиной на лбу. Уши смешные, висячие, – рассказывал Николай. – И ты знаешь, Генка, мне кажется, он поёт, – прошептал в трубку дедушка.

– Поёт? – удивился внук. – А как?

– Не лает, а протяжно воет. Но вой этот мелодичный какой-то. Необыкновенный он, понимаешь? На вот, послушай, – Николай поднёс трубку поближе к щенку. Тот, будто понимая, тихонько «запел», а затем лизнул руку деда.

– Ничего себе! Деда, смотри не отдавай его никому. Мы в выходные приедем – я уговорю папу, – затараторил Генка. – Обещаешь?

– Обещаю-обещаю! – засмеялся дед. – Только надо ему имя придумать.

– Э-э-э… Дружок, Черныш… Нет, не подходит. Нужно что-то необычное, особенное. Я набросаю варианты и тебе перезвоню, – Генка запрыгал по комнате.

– Добро! – ответил дед.

Оставшийся вечер Николай суетился в избе. Надо же лежанку собаке приготовить. Мисочки всякие. Он уже и забыл, каково иметь таких маленьких друзей-питомцев.

К вечеру щенок затосковал. Янтарь в его глазах сделался блёклым. Пёс лёг на циновку, печально опустил голову на передние лапы и неотрывно смотрел в окно, будто ожидал кого-то там увидеть. Кого-то только ему известного, но, несомненно, родного, нужного.

Щенок чувствовал себя, словно листочек с дерева, который оторвался от ветки и попал в неведомый мир. А за окном лишь кружились крупные хлопья снега и медленно опускались на землю. Позже щенок не подошёл даже к миске, в которую Николай заботливо положил куриные консервы, а продолжал неподвижно лежать.

– Так не пойдёт, дружочек. Надо… – дед с пониманием посмотрел на щенка. Николай вспомнил, как его съедала тоска, когда внезапно не стало жены Настасьи, и он вдруг остался один в этом большом доме. Разве думал он в тот момент о еде. Разве хотел с кем-то разговаривать…

– Ну, иди сюда, иди. Вместе прогоним твою хандру, – Николай подхватил кряхтящий комочек и, положив себе на колени, принялся наглаживать мохнатые бока, чесать за ухом. – Думаешь, я не знаю… Всё знаю… А хочешь, пойдём в лес?

Пёс встрепенулся и заглянул Николаю в глаза. Так, не моргая, он смотрел несколько минут. Янтарь засветился ярче.

– Вот, другое дело! Только сначала перекусим, идёт?! – и Николай поднёс щенка к миске. – Это вкусно, попробуй.