Музыкальный приворот. Книга 1

Джейн Анна

– Е-е-е! – поддержали музыканта поклонники. – Приходи!

Я не знала, на кого мне смотреть с сочувствием: на далекого весельчака Келлу или на рядом стоящую, пылающую от гнева Нинку. Что-то мне подсказывает, что эти двое друг друга стоят.

А зал, приветствуя новую композицию, уже вновь погружался в очередное штормовое море музыки, рискуя в нем утонуть.

Мы покинули концертную площадку и направились к журналистам, за столики.

– «Я офдам теве фсе фамое довогое!» – противным голосом передразнивала Нинка этого странного Келлу. Почему-то в ее интерпретации

он очень сильно шепелявил и имел тонкий гнусавый голос. – Да у него из всех вещей самое дорогое – это моя сумка!

– Думаешь, он такой бедный? – засомневалась я. – Они же вроде как музыканты довольно известные…

– Да ты знаешь, сколько стоила эта сумка? – зло пыхтя, прорычала подруга. – Меня отец чуть не убил, когда я ее из Италии заказывала! Это, между прочим, «Версаче»! А мои банковские карты? А заколка с кристаллами Сваровски? А ручка «Паркер»?

– Зачем тебе ручка «Паркер»? – очень удивилась я.

– Тебе не понять, ты все равно модой не интересуешься!

– Раз ты такая модная, слушала бы гламурный r'n'b! – не отступала я. – А не всякую там альтернативу.

Подруга одарила меня таким тяжелым взглядом, что я перестала с ней спорить. Воспользовавшись этим, она вновь стала ругаться:

– Да если он мне мою сумку не отдаст, я ему сердце через нос вырву! Я его убью!

– И как же? – ехидно поинтересовалась я.

– Его барабанные палочки в уши затолкаю, чтобы мозг…. Хотя, – осеклась она, – откуда у него мозг? У этой сволочи там вакуумное пространство сидит!

– Как вакуумное пространство может сидеть? – поинтересовалась я, припоминая физику. – Вакуум – это же среда.

– Среда, среда, – кивнула подруга. – Понимаешь, дорогая моя, когда мозг у человека выкипает, он превращается в газ. Газовую среду. А вакуум – это как раз состояние газа и есть. У него в башке вакуум, у этого проколотого рыла…

– У него еще и губа проколота, и брови, – вставила я, уже откровенно веселясь. У меня теория с тараканами в голове, у нее с вакуумом…

– Да хватит меня перебивать!

– Успокойся, ты же его приворожила, вот парень теперь и хочет с тобой встретиться, – успокаивала я Нинку, озираясь, – на нас иногда с интересом смотрели люди, проходившие мимо, – подруга говорила вовсе не тихо.

– Там мои деньги! Там мои вещи! Да как он посмел! Моя сумка! Скотина!

– Ну, этот Келла же пообещал вернуть тебе все, – несколько опасливо тронула я за руку подругу. Та яростно прошипела:

– Пусть попробует не вернуть. Пусть. Я ему кишки на шею намотаю и повешу на них этого засранца! Я ему вены вытяну через уши и задушу ими! – очень мерзко расхохоталась подруга.

Даже я немного Нину сейчас боялась: столько ярости было в ее жестах и словах. По-моему, если Нинку подпустить близко к этому синеволосому, она кинется на него, как разъяренный лев на гладиатора, и попробует узнать, каков он на вкус.

– Я его печень съем! – воинственно заявила она мне, напоминая демона. – Выпью кровь! Порву желудок! Из вен сыр-косичку сделаю.

Как у нее еще глаза красными огоньками не загорелись и рога не выросли?

– Нина,

ну я же ем, – возмутилась я, передергиваясь от таких подробностей.

– И что? – уставилась на меня та.

– Мне немного неприятно. Слегка так.

– Ничего, переживешь, – она подхватила длинной изящной вилкой со дна своей тарелки кусочек хорошо прожаренного мяса. – Вот так вот возьму и съем его селезенку! – с этими словами подруга запихала в рот еду. – И пфофую!

Это она так слово «прожую» произнесла. Я отвернулась от нее. У меня нервы не стальные – вдруг тошнить начнет от ее слов. Воображение у меня богатое.

Хотя я понимаю злость подруги: она ехала сюда, абсолютно уверенная, что влюбит в себя милого сероглазого (или уже янтарноглазого?) Кея, а к ней в буквальном смысле прицепился совсем другой человек! И даже в гримерную на руках зачем-то потащил – наверное, чести хотел лишить. Или другие пакости задумал.

Представив картину, где синеволосый, мерзко улыбаясь, бросает дико орущую и не желающую сдаваться Нинку на диванчик, я захихикала. Что за глупая ситуация? Это так на него методика экстрасенса подействовала? Может, и мне при случае тогда к Альбине забежать? Мне менеджер понравился…

– Чего хихикаешь? – мрачно осведомилась Нинка, не сводя глаз с поющего Кея. – Проклятый жук-навозник… я ему ноги вырву и вместо них барабанные палочки вставлю. Ур-р-род.

Под навозником и уродом явно подразумевался коварный Келла. А я Нинке говорила, что все эти музыканты с приветом. Кто-то с маленьким, а этот синий – с большим.

Я не ответила. Пусть подруга и я вместе с ней попали в очередную глупую ситуацию, зато забавно вышло. Будет что вспомнить, так сказать. А Нинка уставилась на сцену, решив не ругаться, а наслаждаться музыкой и голосом ее несостоявшегося звездного парня. Взгляд ее сразу стал мягким.

– Я бы отправил тебя к господину всея пороков, – прошептал Кей завершающие слова одной из песен завораживающим шепотом, – чтоб преподать тебе, тварь моя, пару простых уроков…

Фанаты опять шумно возрадовались непонятно чему, подхватывая его зловещие слова и завершая их:

– Только найду тебя…

Мдэ, ну и песня. Правда, поклонникам нравится…

Я внимательно посмотрела на Кея, уставшего, мокрого, но все еще энергичного и отчего-то искренне улыбающегося, точно зная, что он поет вживую. Всегда.

Сейчас мы с Журавликом сидели на удобных стульях ВИП-зала «Карамель», как и остальные журналисты, пришедшие на халявный фуршет и концерт группы «На краю». Само выступление недавно закончилось, и благословенная тишина казалась непривычной, как афроамериканец в далекой сибирской деревеньке.

Писательской братии, впрочем, было все равно – есть музыка или ее нет. Она активно ждала ночного открытия клуба и не менее активно поглощала еду и напитки, которые чудесным образом все не исчезали со столов. Кое-кто уже так хорошо распробовал алкоголь, что несвязно разговаривал.