Мы – арии. Истоки Руси (сборник)
Шрифт:
Если Пентесилее и Мемнону в «Постгомериках» посвящается по одной песне (соответственно I и III), то Эврипилу целых три (VI–VIII, погребение описывается в начале IX песни). Квинт Смирнский изображает Эврипила последней надеждой троянцев. Народ ликует при его вступлении в Илион, а встречающий союзника Александр-Парис восклицает: «Я думаю, ты один можешь защитить гибнущий город». Картина приема Эврипила в поэме изобилует деталями, которых нет в предшествующих эпизодах с Пентесилеей и Мемноном. Так, после пира Эврипил не уходит с прочими кетейцами на ночь в особый покой для гостей, но почивает в палатах Александра-Париса, уступающего их кетейскому царю. Когда Эврипил выступает на поле боя, с ним движется специально созданная отборная дружина, куда входят Парис с несколькими братьями, «дарданец» Эней, «лучший из пафлагонцев» Айтик и выступающий в роли гомеровского Гектора Полидамант, то есть сплошь предводители и сильнейшие воины троянского войска. По этому поводу стоит вспомнить слова из договора хеттского царя Суппилулимаса I с одним из местных
Эпизод вступления Неоптолема в бой содержит яркое описание поистине благоговейного трепета, каким троянцы окружают Эврипила и его спутников. Особенно показательны строки: «Как малые дети у колен своего отца дрожат перед молнией великого Зевса… так троянские сыны среди мужей кетейских вокруг великого царя увидели как бы чудовищного Ахилла, его самого и его доспехи. Но скрывали в груди болезненное оцепенение, чтобы жестокий страх не вошел в душу кетейцев и владыки Эврипила». Мистический ужас при виде воскресшего Ахилла не так властен над троянцами, как боязнь лишиться своих заступников. Но, отдавая дань мужеству пришедших под Трою хеттов, все-таки заметим, что они были последними из подоспевших на помощь! Фракийцы, амазонки, эфиопы обитали значительно дальше от Трои, чем хетты. Эскадра финикийских кораблей морем пыталась прорваться к Трое, а хетты десять лет думали, вступать им в войну или не вступать.
Документы из архива хеттских царей свидетельствуют, что властители страны Хатти считали себя единственными достойными правителями в Малой Азии, свою политику они вели исключительно с позиции силы. И только ту страну, которая могла противостоять им на поле боя и с помощью оружия отстоять свою независимость, хетты начинали уважать. Уважать, но не дружить и помогать! Они предпочли наблюдать за ходом Троянской войны и ждать, пока противники выдохнутся. По всей вероятности, хеттский царь разрешил пройти амазонкам южнорусских степей через свою территорию (путь через Фракию, в обход Черного моря был значительно длиннее). Очень даже может быть, что в войске Эврипила были и воины, посланные самим царем-Солнцем. Но, повторимся, это было на финальной стадии войны, когда можно было уже предложить помощь и на выгодных для себя условиях.
А о том, что Эврипил воевал не забесплатно, можно заключить из истории путешествия Одиссея в загробное царство, где он, утешая скорбящего по земной жизни Ахилла, рассказывает тому о подвигах его сына Неоптолема. Здесь-то и звучат слова:
Так, Эврипила, Телефова сына, губительной медью
Он ниспроверг, и кругом молодого вождя все кетейцы
Пали его, златолюбия женского бедственной жертвой.
Дословный перевод последней строки этого отрывка означает, что кетейцы погибли из-за «женских даров». Античные комментаторы этого загадочного места «Илиады» (схолиасты) утверждали, что речь идет о золотой лозе, полученной царем Трои Лаомедоном от Зевса в возмещение за взятого на Олимп царевича Ганимеда. Этот мотив преломился в строках из «Малой Илиады», приписывавшейся поэту Лесху из Митилены: «Виноградная лоза, которую Кронид послал в воздаяние за его (Лаомедона) чадо, покрытая золотыми листьями и гроздьями: изготовив их, Гефест ее дал отцу Зевсу, а тот послал Лаомедону за Ганимеда». Схолиасты и автор комментариев к гомеровским поэмам Евстафий (XII в.), поясняя слова Гомера о «женских дарах», сообщают, что Приам подарил ее своей сестре Астиохе, матери царя кетейцев Эврипила, которая за подарок послала сына на гибельную для него войну. По другой приводимой там же версии, заинтересована в золотой ветви была не мать, а жена Эврипила. Но как бы то ни было, только кетейцы Эврипила воевали, так сказать, получив предоплату. Это отличает их от всех остальных защитников Трои и обязывает нас рассказывать об их деяниях отдельно.
Глава 11. Троянская война и походы «народов моря»
Что-то здесь осиротело,
Чей-то светоч отсиял,
Чья-то радость отлетела,
Кто-то пел — и замолчал.
В. Соловьев, «Мимо Троады»
Над курганом
Ураганом,
Все сметая, война пронеслась,
Здесь солдаты умирали,
Заслоняя сердцем нас.
Ю. Друнина
Историки, обращающиеся к теме Троянской войны, сталкиваются с одним, чрезвычайно затрудняющим исследование, обстоятельством. О разрушении Илиона греками прямо не сообщает ни один источник, кроме их собственных преданий. Ни архивы хеттских
На наш взгляд, все неудачные попытки его решения связаны только с тем обстоятельством, что исследователи игнорируют роль государства Арсава в этом конфликте. Для них в центре рассмотрения находится только город на холме Гиссарлык, а Троянская война выглядит как небольшое военное столкновение, никак не отразившееся на судьбах других государств. Но такой взгляд в принципе неприемлем, хотя бы уже потому, что практически сразу же после завершения Троянской войны в качестве целостного образования перестают существовать и оба могучих противника Арсавы — Хеттская империя и государство ахейцев. Приблизительно в то же самое время происходит знаменитый исход евреев из Египта и начинается расцвет Ассирии. Иными словами, Троянская война обозначает тот временной рубеж, когда политическая карта Средиземноморья, что называется, «трещала по швам».
В конце XIII — начале XII в. до н. э. Египет дважды подвергся нападению племен, которые в самих египетских памятниках связываются с морем и потому получили название «народов моря». Произошли эти события при двух фараонах — соответственно Мернептахе и Рамзесе III. Надписи этих фараонов являются главным источником, сообщающим о нашествии «народов моря».
В пятый год правления фараона Мернептаха (1232 г. до н. э.) во время очередной войны между Египтом и его соседями — лувийцами (ливийцами) последние были поддержаны целым рядом племен, название которых в условном чтении звучит так: лукка, акайваша, турша, шакалуша, шардана. Специалисты уверенно отождествляют первые три имени соответственно с ликийцами, ахейцами и тирсенами (тирренами, троянами). Поселения этих племен существовали на западном побережье Малой Азии, откуда они морем могли проникнуть на территорию Египта. Относительно четвертого народа высказано предположение, что это были сикелы (сикулы) — обитатели острова Сицилии. Мы вполне готовы принять эту точку зрения, но с одним, очень существенным дополнением. Сикелы-шакалуша — это тот же самый народ, который в греческих мифах называют циклопами! В рассматриваемое время они реально проживали на островах в Эгейском и Средиземном морях, вспомним путешествие Одиссея! Этнические корни народа шардана остаются для историков неясными. Известно, что шардана участвовали в битве при Кадеше на стороне египтян, войдя в войско Рамзеса II. При Мернептахе же они изменили своим бывшим союзникам и выступили на стороне «северных народов, пришедших со всех сторон».
В большой надписи из Карнака Мернептах повествует о том, что враги «внезапно проникли в долины Египта к великой реке» и принялись свирепо опустошать страну. Но правитель Египта не медлил: «Его отборнейшие лучники были собраны, его колесницы были приведены со всех сторон» и т. д. Египтяне отразили это нападение, убив более 6200–6300 ливийцев, 1231 акайваша, 740 турша, 220 шакалуша, 200 шардана и 32 лукка. Из этих данных можно заключить, что, по всей видимости, большинство среди пришельцев-«северян» составляли ахейцы, а это свидетельствует о высоком уровне боеспособности ахейцев на тот момент. Далее, поскольку они составляли с малоазийскими народами единое войско, то прибыли они в долину Нила, скорей всего, не из Греции, а из Малой Азии, точнее, из Милета — центра сосредоточения греков-ахейцев в Анатолии. Первый поход «народов моря», очевидно, предшествует по времени Троянской войне, так как ахейцы еще состоят в дружбе с защитниками Трои — троянцами и ликийцами.
В 1194 г. до н. э. последовала новая атака «народов моря». В данном случае египтян атаковали племена пеластов и тевкров. В названии первого из них нельзя не признать имя наших старых знакомых — пеласгов. Античные авторы называли пеласгов первопоселенцами материковой Греции. Ахейцы, пришедшие сюда позже, потеснили пеласгов с части их земель. Мы уже знаем, что пеласги проживали в Малой Азии и они отрядили воинов на защиту Трои. В «Илиаде» упоминается еще пеласгический Аргос в Фессалии, а в «Одиссее» — пеласги, проживающие на Крите. Но их соплеменники населяли также окраинную, северо-западную, область Греции — Эпир. Часть эпирского побережья так и называлась — Палайстин. Думается, что в набеге на Египет все эти различные (греко-малоазийские!) ветви единого народа могли объединяться. Им не суждено было, однако, одержать победу. После неудачи в войне с Рамзесом III пеласты, откатившись на восток, появляются в Библии как воинственные филистимляне, давшие свое имя стране Палестине (тождественное наименованию их эпирской родины).
Богиня земли в западносемитской мифологии — Арцу (Арсу) — приходится дочерью Балу (Бела). Это можно интерпретировать таким образом, что территория, ранее входившая в состав государства Арсава, названного так в честь богини Арсу (древнерусской Яры), впоследствии стала называться Палестина — «Балу-стан», по имени божества Бела, которого пришельцы-пеласги стали считать ее отцом, то есть богом более древним и именитым.
Союзников пеластов — тевкров — традиция связывала с землями Троады. Согласно Геродоту, считавшие себя потомками тевкров пеоны настаивали на своем родстве с троянцами. Сама Троада именовалась также Тевкридой, и в эпоху Геродота маленький троянский этнос гергиты рассматривался как последний реликт древних тевкров. Сохранились даже предания, в которых основателем Трои назывался царь Тевкр, а Дардан выступал его зятем.