Мы, аристократы. 1-й, 2-й курс
Шрифт:
Поскольку сам я не разговаривал с Гермионой и запретил ей разговаривать со мной, навести её на кокатрайса было непросто. Я обратился к Теду, но оказалось, что тот вслед за мной тоже прекратил всякое общение с девчонкой. Но пока я искал возможность подкинуть ей информацию, Грейнджер сама подошла ко мне в библиотеке. Её раскрасневшееся лицо и нервные движения рук выдавали, что она долго набиралась смелости.
– Поттер, я хочу поблагодарить тебя, - сказала она таким тоном, словно отвечала твёрдо выученный урок.
– За Невилла. Если
– Не за что, Грейнджер, - довольно-таки холодно ответил я.
– Лонгботтом рассказал мне, что вы зачем-то полезли в логово акромантулов - по твоей инициативе, между прочим. Почему ты не обеспокоилась мыслью, что могло случиться с ним из-за тебя? Ладно бы тебя одну сожрали, ты сама нарывалась, но ведь с тобой за компанию съели бы ни в чём не повинных людей. Грейнджер, плох тот лидер, который подставляет своих друзей. Или они тебе не друзья?
– Почему же, друзья… - пробормотала Гермиона.
– Но есть вещи ещё важнее, чем дружба. Хагрид сказал мне важную информацию о том чудовище, которое окаменило меня и Колина. Его паук, Арагог, что-то об этом чудище знает. Я позвала ребят с собой, и мы пошли спрашивать.
– Доспрашивались… Вы хоть узнали что-нибудь полезное?
– Ничего, но они очень его боятся. Кого может бояться паук, Поттер?
– Может птицы какой-нибудь… Птицы пауков клюют, насколько мне известно.
– Но ведь эти пауки огромные!
– Значит, и птица должна быть немаленькая.
– Но птицы никого не окаменяют взглядом…
– Птицы, может, и не окаменяют. Но у нас в подземелье, в зверинце, сидит огромный кокатрайс, который может окаменять взглядом. Я, правда, не помню, ест ли он пауков…
Глаза Гермионы сверкнули нехорошим энтузиазмом. Наживка была заглочена.
– Откуда ты о нём знаешь?
– Был там с Филчем на отработке, кое-что помочь отнести для занятий. Старик ко мне благоволит, он мне всё там показал. Мантикоры, химеры… а нунда - просто убой!
– Ты мне про кокатрайса скажи, где он там?
– Где-то там, с одного раза не запомнишь, зверинец большой. Но его клетку ни с чем не спутаешь, она занавешена чёрной тряпкой, чтобы кокатрайс никого случайно не окаменил.
– Поттер, послезавтра Невилла выпускают из больнички. Ты сходишь с нами, покажешь, где там эта клетка?
– Грейнджер, ты опять за своё? Допустим, в конце прошлого года в Хогвартсе пробудился ужас, но с тех пор давно ничего не случалось. Значит, он опять заснул. Скажи, кому-нибудь станет лучше, если ты снова его разбудишь?
На лице Гермионы некоторое время боролись здравый смысл и упрямство. Наконец упрямство победило.
– Там должна быть разгадка всех этих происшествий. Нужно обыскать его клетку, там наверняка что-нибудь есть. Поттер, пойдём с нами, а?
Я всё-таки надеялся уговорить её забросить расследование, меня бы это тоже устроило.
– Грейнджер, с головой у меня всё в порядке и
– Но чуть-чуть же осталось…
– Мне это неинтересно, Грейнджер. Давай лучше договоримся, что никакого разговора не было, и я займусь своими делами, а ты своими.
Судя по решимости, оставшейся на лице Гермионы после нашего разговора, девчонка собиралась побывать у кокатрайса, как только Невилл выйдет из больнички. После отбоя я снова прогулялся в подземелья и развесил следилки на всех путях, ведущих к зверинцу.
Но следилки предупредили бы меня слишком поздно, они были установлены только на случай, если я прозеваю выход Гермионы с друзьями из гриффиндорского общежития. Было понятно, что вылазку устроят поздно ночью, поэтому я каждый день незадолго до отбоя брал с собой плащ-невидимку и скрывался в пустующей комнате около подземелий, наблюдая на ментальной карте за гриффиндорским общежитием, пока там не укладывались спать. Тед, разумеется, заметил, что у меня очередное тайное мероприятие, но дисциплинированно молчал.
На третью ночь после выхода Лонгботтома из больнички гриффиндорские сыщики наконец предприняли вылазку. Они покинули общежитие через полчаса после отбоя, когда их гостиная опустела. Я ожидал, что они направятся в подземелья, но они пошли в другое крыло, где находились жилые комнаты преподавателей.
Я поспешил вдогонку за ними, чтобы узнать, что они замышляют, и успел как раз, когда Гермиона стучалась в дверь Гилдероя Локхарта. Дверь открылась не сразу, и из-за неё выглянула заспанная физиономия профессора, а за ней и он сам, в папильотках и в длинном цветастом махровом халате.
– Грейнджер?
– удивился он.
– Что случилось?
– Профессор, нам необходима ваша помощь, - восторженный голос Гермионы говорил о том, что она всецело доверяет своему кумиру и не сомневается в его согласии.
– Какая помощь?
– это прозвучало у Гилдероя как «какого Мерлина вам тут надо», но понимать чужую интонацию никогда не было сильной стороной девчонки, однозначно истолковавшей его слова как согласие помочь.
– В прошлый раз мы пошли одни и чуть не погибли, - призналась она.
– Я была неправа тогда, поэтому теперь хочу попросить, чтобы вы пошли с нами. Вы такой опытный и могущественный волшебник, с вами мы будем в полной безопасности.
На лице Локхарта, видневшемся мне над головами самодеятельных сыщиков, всё явственнее проступало откровенное нежелание ввязываться в авантюры на ночь глядя, а Гермиона продолжала говорить:
– Профессор, это опасное существо, но для вас это будет совсем нетрудно. Вам не надо будет убивать его, профессор! Вам всего лишь надо будет обезопасить нас от него, пока мы обыскиваем клетку. А когда мы с вами найдём разгадку ужаса подземелий, вы напишете ещё одну книгу!
– Какая клетка, какое существо?
– испуганно проговорил Гилдерой.