Мы – будем! Осознание
Шрифт:
Глава 3
Толпа новичков гудела, возбужденно оглядывая гигантское помещение одного из залов астропорта «Ранканаль». Сегодня здесь собрались тиумцы, трирроунцы и моованцы. Больше никого не было, Поиск в этих трех странах на сей раз дал больше сорока тысяч человек. Ждали только Командора, великий маг должен был появиться с минуты на минуту.
Ирна, успевшая познакомиться и подружиться с несколькими девушками, ходила вместе с ними по залу с широко распахнутыми глазами. До сих пор все вокруг казалось ей каким-то невозможным чудом. Две недели прошло после ее спасения от смерти в последний момент, а она все не могла
– Блин, сколько народу… – удивленно протянула Терла, землячка Ирны из касты низших рабочих. – Никогда в одном зале столько не видела.
– А что мы дома видеть могли? – фыркнула девушка, презрительно скривившись. – Трущобы разве что.
– Тебе не страшно?
– Здесь? – удивленно приподняла брови Ирна. – Здесь – нет. Мне там страшно было. И больно. И противно. А здесь – хорошо. Тепло. Душе тепло!
– Я о Посвящении… – тяжело вздохнула Терла. – Боюсь я его почему-то…
– Глупо. Посмотри на аарн вокруг. Они все Посвящение проходили и ни с кем ничего плохого не случилось.
– Так-то оно так, но… Все равно боюсь. Не знаю даже почему.
– А что, лучше дома остаться было? – скептически глянула на подругу Ирна. – Тебя там что-нибудь хорошее ждало?
– Ни хвоста Проклятого… – поежилась Терла. – До конца жизни вкалывать на проклятом заводе без всякой надежды на что-нибудь другое. А обязательств давали только чтобы с голоду не сдохнуть. Жили в бараке. В нем я и родилась. В нем выросла. В нем бы и ласты склеила, если бы Призыв выкрикнуть не рискнула.
– Вот-вот, – рассмеялась Ирна. – Ты сама выбрала. Так чего же тебе бояться, объясни?
– Да не знаю я, чего! – с досадой отозвалась подруга. – Ничего не могу поделать со страхом, колотит всю.
– Деваться все равно некуда, – философски пожала плечами Ирна.
– Согласна, – несмело улыбнулась Терла. – Да и не хочу я никуда. Домой вернуться? Бр-р-р… Не дай Благие! Как вспомню жирную морду начальника смены, так лучше пусть десять Посвящений, чем снова под него…
– Ты же могла на него заявить, – удивилась Ирна. – Его бы за изнасилование на электрический стул посадили!
– Ага, посадили бы… – криво усмехнулась Терла. – А потом вся наша семья с голоду подохла бы. Все хорошо знают, что если кто-нибудь заявит на вышестоящего, то больше ему работы не найти нигде и никогда. Если сама к начальнику не пойдешь, когда он подмигнет, то же самое будет. Вот и приходится…
– Паскуды… – разъяренно прошипела Ирна, сжав кулачки, ей казалось, что где-то внутри нее ворочается что-то черное и страшное. – Будь они прокляты все!
– Тебе-то похуже пришлось, – сочувственно посмотрела на нее подруга. – Я только с начальником смены пару раз в месяц, а ты никому отказывать права не имела.
– Никогда Тиуму этого не забуду и не прощу… – из зеленых глаз Ирны смотрела сама бездна, на ресницах дрожали слезы. – Ни за что.
Снова месяцы на улице под видом несущей удовольствие галопом проносились в памяти. Оказалось,
– Зачем же плакать, маленькая? – донесся до нее чей-то ласковый, рокочущий голос. – Этот кошмар позади, навсегда позади, никто и никогда больше тебя не обидит.
Ирна удивленно подняла глаза и увидела рядом огромного черного дракона. Благие! Сам Т'Сад Говах! Легендарный дварх-адмирал почему-то обратил на нее внимание. Девушка запаниковала. А дракон улыбнулся, подхватил ее на руки, усадил себе на сгиб локтя и принялся гладить по голове, как гладят маленького ребенка. Он рассказывал какие-то смешные истории, и Ирна поневоле заслушалась. Вскоре она уже смеялась, забыв о страшных воспоминаниях. Т'Сад так ловко справился с ее болью, что осталось только руками развести. Но девушка не могла развести руками, она корчилась от смеха, размазывая кулачками слезы по щекам. Да не только она, все вокруг хохотали, истории дварх-адмирала оказались на редкость смешными, да и рассказывал дракон в лицах, мастерски играя спектакль одного актера.
Т'Сад продолжал рассказывать смешные истории, но что-то не давало ему покоя, кого-то сидящая у него на руках девушка мучительно напоминала. Но кого? Дварх-адмирал рылся и рылся в памяти, пока не нашел. А найдя, пришел в ужас. Иллинель! Святой Создатель и все его присные! Иллинель! Этого только не хватало! Ведь сейчас сюда заявится Мастер… И что он сотворит, увидев абсолютную копию женщины, которую и до сих пор любит больше жизни? Да все, что угодно! От этого депрессивного типа всего ожидать можно. Особенно, если вспомнить страшненькую историю его несчастной любви…
Тысячу лет назад Илар ран Дар полюбил, полюбил так, как не любил, наверное, никогда за все бесчисленные годы своей жизни. Беда только, что полюбил он смертную женщину из Таалана, небольшой страны, через пару сотен лет вошедшей в состав Ринканга. Возлюбленная Мастера, конечно, стала аарн и тоже полюбила его. Зная о страшной плате любимого, захотела помочь и однажды уговорила Илара разрешить ей попытку. Увы, эта попытка страшно закончилось. Не выдержав нечеловеческой боли, Иллинель почти обезумела. Мало того, она начала стареть с невероятной быстротой и за каких-то десять лет превратилась в старуху. Потом умерла на руках сходящего с ума от отчаяния мага, которому вся его магия не помогла спасти любимую. А ведь ей не исполнилось и тридцати…
Похоронив Иллинель, обвинивший себя в ее смерти Мастер куда-то исчез и добрых двадцать лет не появлялся на Аарн Сарт. Где его носило? А кто его знает! По редким обмолвкам друга Т'Сад сделал вывод, что маг бесцельно шатался по сотням миров и искал себе смерти. Смерти он не нашел, но с тех пор как вернулся жил только для других, и дварх-адмирал не понимал, как можно было вынести такое страшное напряжение, такую боль и такое отчаяние. Выдержать и не обозлиться, не превратиться в чудовище. Сам он не был уверен, что на месте Илара справился бы. А тут еще проклятое Создателем пророчество, в которое дракон не слишком верил. Но Командор-то верил. Потом появилась похожая на Иллинель Тина, с невероятным трудом добившаяся любви Мастера. И он немного отпустил стальные обручи, которыми сковал свою душу. Только вот в глубине этой души все еще звучала тоска по Иллинель. Тысяча лет прошла, а он так и не смог забыть любимую.