Мы были лжецами

Локхарт Эмили

– Да все в курсе, что ты ездил в Индию, – перебил Джонни. – Уже все уши прожужжал.

Это я и люблю в Гате: он такой энтузиаст, ему так искренне интересен мир, что он не может представить, как это другим могут наскучить его рассуждения. Даже когда ему говорят об этом в лоб. Но ему не нравится и с легкостью уступать. Он хочет заставить нас задуматься о серьезном – даже когда нам неохота.

Гат ткнул палкой в угли.

– Я просто к тому, что это важная тема. Не у всех есть собственные острова.

Некоторые люди здесь работают. Другие трудятся на заводах. Есть и безработные. А кто-то голодает.

– Замолчи, надоело! – воскликнула Миррен.

– Заткнись наконец! – сказал Джонни.

– Здесь, на Бичвуде, мы смотрим на человечество сквозь розовые очки, – проговорил Гат. – Но не думаю, что вы это осознаете.

– Заткнись, – вставила я. – Тогда я дам тебе еще шоколадку.

И Гат замолчал. С перекошенным лицом. Он резко встал и со всей силы запустил камнем. Затем он стянул толстовку, сбросил кроссовки и зашел в море в джинсах.

Разозлился.

Я любовалась игрой его мышц в лунном свете, и вот он нырнул, взметнув фонтан брызг. Гат плыл, а я думала: не поплыву сейчас за ним, и Ракель победит! Не последую за ним, он уйдет навсегда. От «Лжецов», с острова, от нашей семьи, от меня.

Я скинула свитер и зашла вслед за Гатом в море прямо в платье. Бросилась в воду и подплыла к месту, где он лежал на спине. Его волосы были откинуты с лица, открывая тонкий шрам, рассекающий одну бровь.

Я потянулась за его рукой.

– Гат.

Он вздрогнул и встал по пояс в воде.

– Прости, – прошептала я.

– Я ни разу не затыкал тебя, Кади, – сказал он. – Никогда.

– Знаю.

Парень ничего не ответил.

– Пожалуйста, не затыкайся, – сказала я.

И вдруг заметила, как он пожирает глазами мое тело в мокром платье.

– Я слишком много говорю. И всему придаю социально-политический характер.

– Мне нравится, когда ты рассуждаешь, – сказала я, и это была правда: когда я переставала вникать, мне ужасно нравилось.

– Просто все вызывает у меня… – Он сделал паузу. – Наш мир – дрянное место, вот так.

– Да.

– Может, мне стоит… – Гат взял меня за руки и повернул их ладонями вниз, чтобы прочитать слова на тыльной стороне, – …«жить настоящим» и не заниматься постоянной агитацией.

Мои руки лежали в его холодных мокрых ладонях.

Я задрожала. Раньше мы без конца держались за руки, но Гат не касался меня все лето.

– Хорошо, что ты так смотришь на мир, – сказала я ему.

Он отпустил меня и снова лег на воду.

– Джонни хочет, чтобы я умолк. И тебе с Миррен я надоел.

Я смотрела на его профиль. Моего Гата из детства больше не было. От этого юноши веяло страстью и жаждой деятельности, интеллектом и крепким кофе. Все это читалось в зрачках его карих глаз, в его гладкой коже,

в чуть пухлой нижней губе. Он весь кипел энергией.

– Сейчас я открою тебе один секрет, – прошептала я.

– Какой?

Я потянулась и снова коснулась его руки. Он не отнял ее.

– Когда мы говорим «заткнись, Гат», мы вовсе не это имеем в виду.

– Нет?

– Мы хотим сказать, что любим тебя. Ты напоминаешь нам о том, что мы эгоистичные свиньи. А ты от нас отличаешься.

Гат опустил глаза. Улыбнулся.

– Может, это ты хочешь сказать, Кади?

– Да, – согласилась я. Мои пальцы бесстыдно скользили по его вытянутой в воде руке.

– Они и вправду пошли купаться! – Закатав штанины, Джонни зашел в воду по щиколотку. – Это же Северный Ледовитый океан! У меня пальцы в ледышки превратятся.

– Не трусь, ты сразу привыкнешь! – крикнул в ответ Гат.

– Серьезно?

– Маменькин сынок! – дразнил его Гат. – Будь мужчиной и быстро лезь в воду!

Джонни рассмеялся и кинулся вперед. Миррен за ним.

И этот миг был… совершенен.

Ночное небо, нависающее над нами. Гул океана. Крики чаек.

8

В ту ночь мне не спалось.

В полночь я услышала, как меня зовет Гат.

Я выглянула в окно. Он лежал на спине на деревянной тропинке, ведущей в Уиндемир. Вокруг него развалились ретриверы, вся пятерка: Бош, Грендель, Поппи, Принц Филипп и Фатима. Их хвосты тихонько стучали о землю.

В свете луны они отливали голубым.

– Спускайся, – позвал он.

Я решилась.

Свет у мамочки был выключен. Весь остров был погружен во тьму. Мы были одни, не считая собак.

– Подвинься, – скомандовала я. Тропинка была узкой. Когда я легла рядом, моя голая рука коснулась рукава его темно-зеленой охотничьей куртки.

Мы смотрели в небо. Как много звезд! Казалось, галактику охватило празднование; люди улеглись спать, и началась грандиозная отвязная вечеринка.

Я была рада, что Гат не стал умничать и разглагольствовать о созвездиях или уговаривать меня загадать желание. Но я не понимала, что означает его молчание.

– Можно взять тебя за руку? – спросил Гат.

Я молча вложила свою руку ему в ладонь.

– Сейчас Вселенная кажется такой огромной! – сказал он. – Мне нужен кто-то рядом.

– Я рядом.

Большим пальцем он погладил мою ладошку в серединке. Там вдруг соединились все мои жизненные токи, трепещущие при каждом движении его пальцев, прикосновении его кожи.

– Не уверен, что я хороший человек, – сказал он через какое-то время.

– Я тоже в себе не уверена, – ответила я. – Но буду стараться изо всех сил.

– Да. – Гат замолчал на мгновение. – Ты веришь в Бога?