Мы еще вернемся в Крым
Шрифт:
– Адъютант командующего слушает!
Звонили из штаба береговой обороны. Юрий, придерживая плечом трубку телефона, торопливо записывал в журнал.
– Кто? – спросил Петров, не поднимая головы от карты.
– Из штаба береговой обороны, – и Юрий зачитал записанное им донесение. – Только что, как им сообщили из-под Балаклавы, в районе тридцать пятой батареи в Голубой бухте немцы предприняли попытку высадить десант. Моряки береговой обороны и пограничники встретили немцев огнем.
Крылов тихо выругался.
–
– Передай им, в штаб береговой обороны, мои слова, – Петров, что-то отметив на карте, на секунду задумался и твердо сказал: – Жду через час четкого и конкретного донесения, сколько кораблей, какие силы немцев задействованы в высадке десанта. А главное, какие приняты меры по ликвидации морского десанта. Он должен быть уничтожен!
Потом повернулся к начальнику штаба:
– Организуйте поддержку частям береговой обороны!
Генерал Эрих фон Манштейн откинулся на спинку стула и, взяв ручку, перечел первые фразы своего донесения в штаб группы «Юг», составленное начальником штаба полковником Веллером, который стоял рядом:
«Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную и с большевистским упорством защищаемую систему позиций. Артиллерия противника, особенно дальнобойная береговая, непрерывно ведет по немецким позициям губительный огонь. Атакующие части несут большие потери. Под таким адским артиллерийским огнем наступление вести дальше невозможно».
– Почему невозможно? – вопросительно посмотрел на невозмутимое сухое лицо полковника.
Генерал, не задумываясь, вычеркнул слова «дальше невозможно», и вписал своим ровным почерком иной конец фразы, придав ей напряжение и несколько иной оттенок: «чрезвычайно трудно». Прочел следующий абзац:
«Первые дни наступления показывают, что для прорыва этих добротно оборудованных укреплений и дальнейшего продвижения наших войск к морской крепости приходится с каждым днем увеличивать количество самолето-вылетов и наращивать огневую мощь артиллерии, особенно тяжелой, вводить в бой все новые и новые воинские подразделения».
– Здесь с вашими выводами, полковник, я согласен!
Манштейн остался доволен составленным донесением, дописал еще пару фраз, показывавших трудности и сложности начатого штурма, и согласился с оптимистическим выводом:
«Оперативный срок взятия Севастополя, согласно утвержденному фюрером плану “Шёрфанг”, назначенный на 22 июня 1942 года, годовщину начала Восточной компании, вполне реален, и 11-я армия приложит все усилия для его своевременного исполнения».
– Перепечатать и принести на подпись.
– Будет исполнено!
Положив ручку на место, генерал снова стал всматриваться в оперативную карту, разостланную на столе, обращая свое внимание на условные знаки, показывающие на продвижение частей, сломивших передовые рубежи в обороне севастопольцев.
– Как успехи морского десанта? – осведомился генерал.
– Полный провал, – ответил Веллер.
– Я так и знал, – усмехнулся Манштейн, – но результат положителен!
– Верно, господин генерал! Мы заставили русских серьезно поволноваться, отвлекли силы на борьбу с десантом, а главное, заставили командование сдержать свой резерв, распылив его вдоль побережья, которое мы и не собираемся штурмовать с моря!
– Теперь настало время главных ударов, – сказал Манштейн и пальцем показал на карте Ялтинское шоссе и направление к Северной бухте. – С двух сторон! Надо бить, долбить не переставая, днем и ночью, концентрируя усилия на узких направлениях! Как с главной пушкой?
– Снаряды доставлены. Командир дальнобойного орудия «Дора» ждет вашей команды!
– Передайте мой приказ: завтра на рассвете открыть огонь по намеченным целям!
Июньская ночь коротка. Едва забрезжил рассвет и алое зарево окрасило вершины гор, сложный огромный механизм пришел в движение. Послышались короткие слова отрывистых команд. Стянуты, сброшены маскировочные сети. Загудели моторы, грозно заработали двигатели, выплескивая синеватые хлопья отработанных газов. Тысячетонный транспортер с громадным орудием, как гигантский металлический зверь, чуть качнулся, натяжно вздрогнул и, вытягиваемый двумя тепловозами, неторопливо двинулся вперед по рельсам, степенно выползая из огромной земляной выемки на железнодорожные «усы», которые пружинисто продавливались под огромной массой.
В намеченной точке железное чудовище затормозило, остановилось. Вокруг него засуетились люди, одетые в специальную кожаную черную форму. Команды сыпались одна за другой. Залязгал металл. Специальными домкратами и юстировочными моторами огромное орудие вместе с транспортером было отгоризонтировано, приподнялся и принял угрожающее направление на далекую цель гигантский ствол.
Медленно подкатили приземистые, как черепахи, бронированные вагоны-погреба. Из них специальные механизмы подали семитонный бронебойный снаряд, длинной более четырех метров, и огромную гильзу на зарядный стол, а с него в темную пасть ствола.
Снова звучали команды, отцепились тепловозы и потянули зарядные вагоны в укрытые выемки.
И все это время над позицией в предутреннем небе барражировали немецкие истребители, охраняя военный секрет вермахта. Зенитные батареи, расставленные по четырем сторонам, стволами скорострельных пушек нацелены в небо, готовые сразить любой самолет, залетевший в эту особую зону. А в двух километрах вокруг орудия рыскали с обученными собаками вооруженные до зубов специальные команды полевой жандармерии.