Мы и наши родители
Шрифт:
– Позвольте!
– скажете вы.
– Зачем же мне такая книга? У меня у самого парню три года, и я тоже с тещей не во всем согласен. Нет уж, вы мне дайте лучше что-нибудь вроде "Советов молодым родителям", чтобы там было ясно сказано, что можно, а чего нельзя, как надо и как не надо.
И все-таки подождите откладывать эту книжку в сторону: полистайте ее, посмотрите фотографии. Может быть, тогда вам захочется узнать о нас больше, а может быть, прочтя книжку до конца, вы скажете:
– А ведь верно - тут есть над чем поразмыслить...
Редко кто
– И вы позволяете такому малышу бегать босиком по полу? Ведь у вас прохладно! Не боитесь, что простудится?
– Как? Неужели такой карапуз уже сам ест? И ему не надо помогать?
– Он сам носит посуду? А вы не боитесь, что он разобьет стакан? Нет? Удивительно!
– Смотрите, смотрите, сам наливает в чайник воду! И как аккуратно!
– Что это у вас Алеши давно не видно и не слышно? Неужели так долго он может возиться с кубиками?
– Сколько он уже знает букв? Все? А не слишком ли рано?
– Возьмите скорее у него пилу, ведь он порежется! Вы уверены, что нет?
– У него турник в комнате? И он вниз головой висит? Как легко и ловко это у него выходит!
– Какой молодец! Сначала угостил конфеткой папу и маму, а потом только сам откусил!
– Сколько же ему лет? Всего три года? Не может быть! Как же вы этого достигли?
Как достигли... Хотите узнать как? Послушайте сначала, что говорят о наших способах воспитания.
Н. В., учительница. Ну и молодцы! Будет у меня ребенок - отдам вам его для закалки.
Бабушка Дина. Разве это воспитание? Это дрессировка, так животных дрессируют!
Прохожий. Ишь, какие умные: сами в пальто, а ребенок раздетый!
Бабушка Саша. Разве это родители?! Мальчишка орет, а они как каменные!..
Детский врач. Смело, очень смело! Как вы идете на такой риск? Я со своим сыном никак не решусь, хотя чувствую, что это надо... Очень, очень интересно.
Второй детский врач (качает головой весьма неодобрительно). Это уже, пожалуй, слишком - это крайность.
А сколько пророчеств, большей частью страшных, приходится нам слышать:
– Ревматизм младенцу обеспечен.
– Завтра же будет воспаление легких.
– Без грыжи ему не прожить.
А хорошее предсказывают редко...
И несмотря ни на что, мы продолжаем делать по-своему, хотя, скажем прямо, это бывает иногда трудно.
Семья наша небольшая - папа, мама и два сынишки. Старшему, Алеше, пошел третий годок, а Антоник делает первые шаги в своей жизни - ему нет и года. Мы оба учителя и оба работаем. В одном доме с нами живут и наши две бабушки. Бабушка Дина - учительница-пенсионерка. Ее в нашем поселке все хорошо знают - и как учительницу, и как депутата райсовета. Десятки, даже сотни людей приходят к ней за советами, к ее мнению прислушиваются. А мы нередко поступаем вопреки ее советам и требованиям.
– Мой долг - предупредить, - строго поджав губы, говорит в таких случаях бабушка.
–
– и она делает многозначительную паузу, - пеняйте на себя.
И мы делаем по-своему. А ее это огорчает и обижает. Хорошо, что это не отражается на наших взаимоотношениях. А вот с бабушкой Сашей "дипломатические отношения" то и дело нарушаются.
– И что вы за люди, какие вы родители, вам бы только родить, а там пусть растут как трава - никакой заботы!
– возмущается она, гремя на кухне кастрюлями, а потом уезжает "успокаивать нервы" в Москву к сестре - бабушке Оле.
Дядя Володя и его жена, тетя Таня, работают в Москве, бывают дома только по вечерам и в наши споры обычно не вмешиваются. Одно ясно: своих будущих детей они так воспитывать не собираются.
– Главное для ребенка - спокойная нервная система, - философски-снисходительно рассуждает дядя Володя, - нечего ее раньше времени дергать всякими принципами.
– А я хочу, - мечтательно произносит тетя Таня, - чтобы мой ребенок был натурой тонкой, поэтичной, чтобы любил красивое, музыку, чтобы было в нем какое-то благородство.
Трудовая сторона человеческой жизни в Танином идеале почему-то не учитывается.
Несмотря на столь разные характеры живущих под одной крышей, в одном все сходятся: все любят наших малышей и хотят лучшего для них. И даже немножко гордятся ими.
Вот приходит к бабушке Дине кто-нибудь из ее многочисленных посетителей. Алеша летит навстречу босиком, в одних трусиках.
– Ой, батюшки!
– ребенок-то у вас босиком и голиком. Да у него даже ножки посинели! Ты не подходи к нам - мы с холода - простудишься!
– Ничего, он у нас закаленный, - явно гордясь внуком, говорит бабушка Дина.
– А это что за сооружение?
– спрашивают гости, рассматривая наш комнатный турничок.
– Это турник, - объясняет мама.
– Аёсин, - деловито добавляет Алеша и мчится к турничку. Вот он уже висит на нем, легко подняв кверху ножки.
– Вы подумайте!
– снова удивляются гости. И глаза бабушки снова светятся гордостью.
Как в такие минуты нас объединяет общая радость!
И все было бы хорошо, и жили бы мы мирно, и ребятишки росли бы благополучно, если бы... А это "если бы" - мы - отец с матерью. В нас-то все несчастье, в нас вся беда. В глазах бабушек мы не родные отец с матерью, а плохие отчим с мачехой или еще того хуже. "И просто странно, почему это дети так привязаны к вам?" - удивляются они.
Причин для возмущения у бабушек, конечно, достаточно. "Мучить" своих "несчастных" ребятишек мы начинаем чуть не с первых дней их жизни. Алеша родился 1 июня 1959 года. "Домом" для него стала наша терраса. С первых дней мама начала закалять его: развернет и положит в кроватку голенького, сначала всего на 3-5 минут, потом на 10, а потом все больше и больше, пока он весь не станет прохладненький. И так в любую погоду.