Мы - истребители
Шрифт:
Тот машинально благословил. Взял я еще одну карту, а там валет. Очко у меня стало. Тут треск, шум, и я очнулся в палате. Выполнил он свое слово.
— Вы что? С Богом в очко играли?! — изумилась Маша.
«Машенька, ну не надо быть такой доверчивой!» — подумал я и тут увидел смешинку в глазах медсестры.
— Не поверила, значит. Плохой из меня рассказчик, — прошептал я грустно, услышав хихиканье девчонки.
В это время дверь отворилась, и в палату вошла санитарка с подносом в руках.
— Дарья?! — озадаченно спросил я санитарку, у которой было такое знакомое лицо дочери
— Да? — весело спросила она, положив на освободившийся стул поднос.
— Что ты тут делаешь?
Поймав ее взгляд, увидел испуг, близкий к панике. Однако ее выручила Маша:
— Дарья — доброволец. Устроилась к нам санитаркой.
— А что, работа корреспондента уже не прельщает?
— Я… — начала генеральская дочка и беспомощно посмотрела на Машу.
— Она сама решает, где ей быть. Ты ужинать будешь?
— Конечно! — возмутился я таким вопросом. — Давайте, кормите.
Понять, почему тут появилась Миронова, было нетрудно. Стоило увидеть, как она смотрела на меня. Взглядов в свое время я ловил немало и знал, что они означают. Влюбилась девушка. Тяжело вздохнув, открыл рот и принял первую ложку с кашей.
Эти десять дней карантина пролетели… вернее, проползли со скоростью черепахи. Скука, вот главная болезнь в этих стенах… Были бы со мной в палате другие больные, с которыми можно и нужно поболтать, так нет, один в вип-палате лежу. Скука. Нет, конечно, немного спасали письма моих поклонников, но и они скоро приелись. Большинство писали одно и то же. Но имелись и приятные моменты нахождения в одиночке. С Дарьей мы подружились. Не так близко, как мне хотелось бы — все-таки мужское начало давало о себе знать, — но из-за ранений я пока не был готов к более тесным отношениям, да и девушка явно не торопила постельный этап, просто узнавая меня как человека. Ну физиологически это было нетрудно, утки приносила и выносила она. Да и подкладывала тоже она. А это, как-никак, быстро помогает налаживать отношения. Никогда бы не подумал, что со мной случится подобное.
— Ну что, Сев, готов к труду и обороне? — в один прекрасный день спросил входящий в палату Путилин, отвлекая меня от раздумий.
— Всегда готов! — отсалютовал я, сидя на кровати.
Мне уже два дня разрешали садиться, давая отдохнуть телу.
— Через час будут корреспонденты, ты ничего не забыл?
— Все инструкции заучил от корки до корки. А Архипов где?
— Сейчас будет. А пока давай повторим все, что ты запомнил…
Я с интересом наблюдал за входящими в палату людьми, здороваясь с ними. Среди одиннадцати мужчин выделялась одна девушка с осиной талией, изящной фигуркой и притягательными обводами, вошедшая в сопровождении Архипова и еще одного мужчины — явно иностранца, наши так не одевались.
«Эх, жаль, лица не увидел, заслонили», — невольно вздохнул я. Фигурка у гостьи была высший класс.
Среди прессы семеро оказались явно нашими, они были в форме политруков, военных корреспондентов. Еще один — гражданским, из «Комсомольской Правды», а вот двое — англичанин Джеймс Болтон и француженка Мишель Лаффает — иностранными журналистами. Оба они представляли британскую прессу.
Все данные о них еще вчера мне принес Архипов. Для изучения.
Закончив здороваться, корреспонденты стали занимать места, благо стульев занесли достаточное количество. В это время девушка вышла из-за спины здорового парня в форме старшего политрука, который рассматривал мой китель, и я, невольно привстав, изумленно выдохнул:
— Николь?!
Архипов не ругался и не орал на меня. Просто молча стоял, играя желваками и перекатываясь с пятки на носок и обратно. Не нужно быть прорицателем, чтобы понять — майор в бешенстве. Не выдержав его укоряющий взгляд, я спросил смущенно:
— Ну что? Ну обознался. Надо было фото журналистов показать, тогда бы такой проблемы не было.
Я действительно обознался. Если бы ее лицо я увидел в дверях, то смог бы сдержаться от изумленного возгласа, но слишком неожиданно она вышла из-за спины того политрука, сверкнув такими знакомыми ярко-зелеными глазами. Николь Паупер была моей хорошей знакомой во Франции. Можно сказать, моя девушка на все время пребывания в той стране. Нас обоих устраивали такие отношения — то есть только постельные. Ну не считая кино и кафе, где мы часто встречались. Ее отец имел свой частный самолет на аэродроме, где я летал на ретромашинах, там мы и познакомились. Мишель Паупер, в девичестве Лаффает, была прабабкой Николь, и такое совпадение выбило меня из колеи.
— Обознался, значит? А о чем это вы, товарищ капитан, разговаривали на французском языке в течение десяти минут с этой иностранной подданной? — едко поинтересовался майор.
М-да, я тогда действительно успел немного поболтать с прабабкой моей девушки. Не десять минут, как говорил Архипов, всего минуту, пока все рассаживались и устраивались, с интересом слушая нашу беседу. Судя по лицам, никто, кроме Болтона, не понимал, о чем разговор. Англичанин явно знал французский.
— Ни о чем особенном, товарищ майор. Просто уточнил, кто она.
— Давай в подробностях, даже интонации чтобы были. Ясно?!
— Ясно, — со вздохом протянул я.
— Простите?! — «Николь» смотрела на меня удивленно.
«Ошибся», — мелькнула мысль в голове. Передо мной стояла моя бывшая девушка из прошлого. Пепельно-русые волосы были свободны от всяких заколок и тому подобного, ниспадая на плечи. Чувственные алые губы скрывали жемчужные зубки, правильное лицо, челка, закрывающая высокий лоб, великолепные глаза дополняли картину. Она была красивее Николь, и намного красивее.
— Извините, ошибся. Вы мадмуазель Лаффает? Дочь командора Лаффаета? Командира эсминца «Бодрый»?
— Да. Вы меня знаете? Вы знаете отца? — на одном дыхании затараторила она.
Тут я поймал взгляд Архипова и понял, что пора прекращать — зарвался со своими вопросами. Нужно было просто сказать, что ошибся, прекратив на этом наш разговор, и не спрашивать про отца. Мысли вихрем пронеслись в голове, будоража воспоминания. Перед глазами встала Николь, рассказывающая про своих предков. Я тогда даже фотографии видел. Что-то она такое говорила про подругу своей бабки?..