Мы из Бреста. Ликвидация
Шрифт:
Пришлось выделять силы и для удара по Вишнево. Оставлять сильный гарнизон противника у себя в тылу ой как не хотелось, а делить отряд еще на несколько частей – тем более. Тем не менее вынужден был это сделать. Особо напрягаться не пришлось. На свою беду, немцы, получив сигнал о нападении на Воложин, выдвинулись сюда на помощь. В районе Севятевичи их автоколонна попалась «на зубок» моим танкистам и мотострелкам. Итог был очевидным…
Дальнейшее продвижение по Налибокской пуще нам обеспечивали партизаны. Лиду взяли утром следующего дня. Не помешали нам это сделать ни передовой заслон из 100 полицаев и 30 немецких жандармов, выставленных на трассе в районе деревни Филоновцы, ни сеть ДЗОТов и ДОТов, развернутых на подступах и внутри города, ни большой гарнизон, ни восемь зенитных батарей в самом городе и еще три в деревнях поблизости, ни
Мы действовали по той же схеме, что и в июльском рейде. Впереди широким фронтом шла разведка, искавшая и решавшая вопросы с полицаями и немецкими представителями оккупационных властей. Следом шел усиленный танковой ротой авангард, при необходимости усиливающий разведку, ну а потом всей толпой остальные. Замыкал колонну арьергард, собиравший отставшие и требовавшие ремонта машины. По ходу дела к нам присоединилось несколько партизанских отрядов и диверсионных групп НКВД. Немецкая авиация нас не трогала. Да и не видели мы ее, видно, всех «ночников» к Барановичам и Минску отправили.
Удар по городу наносился в стиле кавалерийского наскока. Стремительно, с ходу. На нашей стороне были внезапность, быстрота и слаженность действий, подготовка немцев к встрече Нового года, как-никак было 30 декабря 1941 года на дворе. За час до общей атаки егеря и снайпера бесшумно зачистили охрану аэродрома и блокировали казармы гарнизона Южного городка. Танковая рота в сопровождении мотопехоты, вырезав посты, ворвалась в город с юга и заняла железнодорожный вокзал и железнодорожный узел. А потом артиллерия, расположившаяся на господствовавшей высотке на подступах к Лиде, по заявке командиров штурмовых групп накрыла расположение врага. Активно действовали и приданные штурмовым группам танкисты, штурмовые орудия, самоходные минометы и расчеты крупнокалиберных пулеметов, установленных на бронемашины. Не скажу, что город нам дался легко, скорее наоборот. Мы потеряли больше 300 человек убитыми и ранеными, в основном из последнего пополнения. Для нас это было много, даже очень. Немцы и их приспешники дрались ожесточенно, но не зря говорят, что сила солому ломит. В обед бой в городе затих. Нам достался город, его склады, железнодорожные составы и куча немецких пленных, в том числе и целый госпиталь.
Самому мне поучаствовать в схватке не дали. Мои «ангелы-хранители» с сержантскими треугольниками в пограничных петлицах, со строгими лицами стерегущие мою «бесценную тушу», не дали мне лично поучаствовать в «веселье». Так и пришлось смотреть в бинокль на все со стороны, расположившись на высотке, откуда хорошо просматривались окрестности города, в том числе и аэродром. Хорошо хоть радиосвязь с подразделениями действовала почти безупречно.
Не скажу, что местное польское и белорусское население нас встречало радушно. Пока продвигался по городу, то и дело ловил неприязненные взгляды местных. Оно и понятно – Западная Белоруссия. Интересно, польские войска они встречали бы так же? У них вообще-то тут вся местная власть при немцах была из представителей польской нации, а по лесам в округе действовали отряды и группы «аковцев».
Из 155-го дулага, расположенного в Северном городке, нами было освобождено около 3 тысяч человек. Примерно столько же было и в гетто. Комендант дулага майор фон Тройенфельс и его адъютант обер-лейтенант Клатт оказались достаточно адекватными людьми. Сначала пытались организовать сопротивление, но поняв, что дело пахнет керосином, с остатками своего батальона попытались прорваться в сторону Вильно. Не повезло! Нарвались на наш усиленный танками заслон и попали в плен. Комендант и его помощники так спешили покинуть расположение лагеря, что совершенно забыли уничтожить картотеки (может, у них команда такая – сохранять их и передавать нам в целости? Ведь не первый случай уже!), так что с проверкой военнопленных проблем не было. Немцами они были разбиты на рабочие команды по 250 человек и привлекались для работ на аэродроме, складе снабжения и железнодорожной станции. Около 70 человек из числа пленных украинцев находились на положении расконвоированных.
Первыми под раздачу «фильтра» попала лагерная «аристократия» из числа пленных: лагерные переводчики (большинство из них – немцы Поволжья или жители Западной Украины, хорошо знавшие немецкий язык), лагерный комендант из числа пленных и его помощники, начальник лагерной полиции и два десятка его полицейских, коменданты бараков, «агентура», перебежчики и «помощники» из числа уголовников. Ну, а затем все остальные. Мы не церемонились, тем более что Цанава и его парни были далеко. Карать было за что. Пленные содержались в скотских условиях. В бараках продохнуть было нельзя, вонь и антисанитария жуткая. Кормежка дрянь. Как пленные ухитрялись выживать и работать, трудно было понять.
Перебежчики жили лучше остальных – в отдельном бараке, им выдавали по 600 г хлеба в сутки. По ведомостям на выдачу пайков удалось выявить агентуру, не числящуюся в картотеках, или завербованных для службы во вспомогательных частях Вермахта. Среди них оказалось много выходцев из Средней Азии и с Кавказа, распропагандированных немецкими пропагандистами и эмиссарами Абвера. В бараках были найдены экземпляры газет «Заря», «Новое слово», «Доброволец», «Руль», «Газават» – изданные специально для представителей кавказских народов, исповедующих ислам, различные брошюры антисоветского и антисемитского содержания. И ведь никто их не использовал для подтирки – берегли! Так что работы для комендачей и погранцов было много.
Те, кто прошел «фильтр», представляли собой жалкое зрелище. Хуже были только в Минске. Смена одежды, белья не производилась, поэтому большинство пленных донашивали то, в чем попали в плен. Они ходили в почерневшем от грязи и полуистлевшем на них белье, на ногах рваная обувь, а некоторые босиком. И это при морозе под минус сорок! Часть военнопленных напоминали уродливые шарообразные фигуры. Эти военнопленные, у которых не было шинелей, чтобы не мерзнуть, обматывали себя соломой, засовывая ее под гимнастерку и брюки. Другие делали иначе: обматывали себя соломой поверх надетых на них лохмотьев и обвязывались шпагатом или проволокой. Военнопленные не мылись месяцами. Среди них было много больных и раненых. Немного лучше выглядели находившиеся в гетто. Хотя и среди них хватало больных. Пришлось мобилизовывать все местные бани и отмывать горемык. В итоге в строй мы смогли поставить только небольшое количество освобожденных из плена и гетто, сформировав из них два стрелковых батальона. Остальных свели в команду выздоравливающих. Одежду (в том числе советскую военную) и лекарства для них нашли в вагонах и на складах железнодорожной станции. С оружием тоже проблем не было. Все нашлось, и в немалых количествах.
Трофеи нам достались богатые. Только на железнодорожной станции захватили больше ста вагонов с грузом боеприпасов и продовольствия для ГА «Центр». На площадке рядом с вокзалом стояли 20 занесенных снегом новеньких КВ-2 и еще четыре десятка советских танков разного типа, в том числе и 20 Т-34. Все танки были в рабочем состоянии, нужно было только заправить горючим, провести квалифицированное обслуживание и небольшой ремонт. В часть КВ был даже загружен боекомплект. Для остальных боевых машин боекомплект нашелся в складах. Историю этих танков рассказал один из железнодорожников.
Вечером 21 июня на станцию Лида из Полоцка эшелонами прибыли два стрелковых и артиллерийский полки 17-й стрелковой дивизии, эшелон с танками из Ленинграда. «На станции стояли эшелоны с танками КВ и Т-34, эшелоны сопровождал технический персонал. Все танки были заправлены горючим, но отсутствовал личный состав, который мог управлять этой техникой. 22 июня по приказу комдива 17-й стрелковой дивизии генерал-майора Богданова среди красноармейцев нашли бывших трактористов. Их посадили в танки и поручили сгонять их с платформ. Несколько перевернули и оставили на путях. Спущенные танки отгоняли в указанные места, закапывали в землю и пользовали как орудия». Немцы, выбив наших из города, собрали захваченную технику на площадке у вокзала, а потом откуда-то еще пригнали советские танки для ремонта. В августе с десяток Т-34 и штук 20 Т-26 и БТ немцы отправили эшелоном на Полоцк. Остальные танки оставили стоять на станции, также готовя их к отправке.