Мы из будущего

Шевцов Александр А.

Чуха нервно оглянулся, кроме него и медсестры в приемной никого не было.

— Нина, вы знаете, у меня, похоже, пищевое отравление… У вас от живота ничего нет?

— Вы не обижайтесь, но это не отравление, у вас просто очень чувствительная нервная система. — Девушка вежливо, с пониманием улыбнулась.

— Как это верно вы подметили. Я, знаете, ведь художник. Вернее, до войны им был. Натура творческая, и…

— Да?! А я до войны в театральный поступать хотела.

— А я как вас увидел, так сразу

и подумал. Из вас получится замечательная актриса. Вы вся такая возвышенная, неземная. Ангел… У вас такие руки изящные. Нежные. Признаюсь честно, я красивее рук не видел. — Неожиданно для самого себя Чуха дотронулся до кисти девушки.

Все так же вежливо улыбаясь, Нина отдернула руку.

— А что вы рисуете? — поинтересовалась она.

Чуха загадочно улыбнулся, собираясь сказать нечто весомое, — и в приемную зашел Борман; он нес ведра с водой. Чуха замолчал на полуслове.

— Что, дурная голова трусам покоя не дает? — Борман посмотрел на Нину: — Ниночка, вы меня извините, но мне с этим бойцом Красной рабоче-крестьянской армии поговорить надо.

Борман поставил ведра и, зло улыбнувшись, положил руку на плечо Чухе.

— Выйдемте, товарищ!

— Серега, ты чего? — Чуха попятился, уперевшись спиной в столб, удерживающий купол палатки.

— Мальчики, не деритесь!

— Ну что вы, Ниночка, мы же интеллигентные люди, — успокоил Нину Борман, а затем подтолкнул Чуху из палатки.

За перегородкой раздался приглушенный стон. Нина вскочила с ящика и бросилась в палату. Борман, продолжая улыбаться, еще раз жестом предложил Чухе выйти. Надежды на мирный финал встречи таяли. Чуха медлил, подбирая объяснение визиту.

Очутившись за брезентовым пологом, они нос к носу столкнулись с Черепом и Спиртом.

— Вот вы где, — сказал Череп, заметив бледную физиономию Чухи.

— Ну, я вашей нервной системе поражаюсь. У нас тут, как бы между прочим, война, а они романы крутят. — Спирт подмигнул Черепу.

— «До тебя мне дойти нелегко. А до смерти четыре шага», — напел Череп. — Да тут любовью пахнет.

— Вас еще не хватало, — поморщился Борман, оттаскивая Чуху в сторону. Влюбленный художник с мольбой смотрел на конкурента, но последний был непреклонен: — Я тебя предупреждал?!

— Не надо.

— Надо.

Борман резко ударил Чуху по лицу, но оттого, что тот ожидал нападения и отскочил, удар получился смазанный. Однако Чуха с готовностью упал и закрыл лицо руками.

— Э-э-э, пацаны, лучше места не нашли? Не дома. Проблем и так выше крыши, — оглядевшись по сторонам, заметил Спирт.

— И лежачего не бьют, — добавил Череп.

— По лежачим ходят и об них вытирают ноги. — Борман отвесил пинка Чухе и, похоже, остался доволен его унижением. — Вставай, больше бить пока не буду.

— Давайте отложим разборки до возвращения. Еще друг с другом

бодаться будем. — Спирт помог встать Чухе: — Между прочим, нас за вами старшина послал.

— Чего ему надо? — спросил Борман.

— Чего надо, он тебе сам скажет.

— Вроде как помочь просил, — пояснил Череп.

Следопыты зашагали на передовую. Борман не удержался и отвесил пинка идущему впереди Чухе.

— Да! Еще раз увижу, что целишься мне в спину, голыми руками задушу, гнида.

* * *

Пригнув головы, следопыты зашли в землянку, в которой еще вчера их принимал Демин. Теперь на его месте сидел Емельянов. Даже в полумраке было заметно, что лицо старшины сильно покраснело.

— Вызывали? — морщась, спросил Борман.

Медленно подняв помутневшие глаза на вошедших, Емельянов кивнул на кружки и флягу, стоящие на грубо сколоченном дощатом столе.

— Не стойте, садитесь. Помянем ребят…

Сидеть было не на чем. Следопыты просто обступили стол. Емельянов разлил остатки спирта по кружкам.

— Столько человеческих жизней эта война жрет… Совсем мальчишки, и пожить-то толком не успели. А все жрет и жрет. — Он стукнул кулаком по столу.

— Да, жалко ребят, — согласился Борман.

Раскачиваясь, старшина поднял свою кружку. Рука его дрожала.

— Они своей жизнью купили право на жизнь для других, понимаете… Вот такая арифметика.

Следопыты согласно закивали.

— Помянем их души. Наше дело правое — враг будет разбит. Будем бить гада до последней капли крови.

Емельянов залпом выпил спирт. Следопыты последовали его примеру. Чуха поперхнулся, зайдясь в кашле.

— Вы вроде земляки командиру, — вздохнул старшина. — Он же моложе вас был. Вторую неделю на фронте. Во время первой атаки он не смог поднять солдат. Не смог — страшно! Карпенко ему предупреждение сделал. Еще раз подобное — и под трибунал. А сегодня была его вторая атака. Он смог… Мальчишка совсем. Каждый день маме писал.

Емельянов закурил.

— Такое дело, бойцы. Нашего лейтенанта и тела тех, кого удалось с поля боя забрать, надо захоронить.

* * *

У едва заметной тропы возле трех высоких сосен следопыты отработанными движениями рыли могилу. Почва была песчаной, и работа продвигалась быстро. Рядом лежали тела Демина и двух солдат, которых удалось вытащить с поля боя. Переводя дыхание, Спирт облокотился на черенок лопаты.

— Интересная штука жизнь. Там разрывали, здесь закапываем. Где смысл?

Борман кинул взгляд на убитых.

— Слушай, ты, философ, как вариант, прикинь, чей ты череп тогда в блиндаже в руках держал?