Мы из ЧК
Шрифт:
Выстрелы в доме Юдина насторожили Ивана Барсукова, проживавшего неподалеку, и он, до того безмятежно дремавший на кровати, вскочил, отбросил половик, поднял крышку и спустился в подполье.
Арестовал Барсукова первый помощник Машукова, член ЧК Александров. Он пришел в дом с двумя красногвардейцами в тот момент, когда мать Барсукова, дородная женщина, прикрыв крышку подполья, стелила на нее половик.
— Мы из ЧК, — представился Александров. — Где ваш сын Иван?
— Нет его. Уехал на пашню, — ответила женщина.
— На основании вот этого ордера мы произведем у вас
Красногвардейцы осмотрели все комнаты, а когда один из них встал на колено, чтобы заглянуть под кровать, ощутил боль в коленке, угодившей, как выяснилось позднее, на металлическое кольцо.
— Да тут, видно, ход в погреб, — сказал красногвардеец, сдвигая половик.
Подошел Александров, поднял крышку.
— Эй, кто там? Вылазь!
Ответа не последовало. Взяв со стола лампу, Александров передал ее красногвардейцу.
— Посвети-ка, брат!
Он быстро спустился по лестнице в подполье и, увидев там большой деревянный ящик, в которых сибиряки в зимнее время обычно хранят мясо, открыл его. На дне ящика лежал… Барсуков. Александров направил на Ивана револьвер. Барсуков нехотя встал, поднял руки.
К ночи были арестованы многие участники офицерской организации. Виноградского оставили. Машуков не знал, что во главе заговора стоял именно он и что на свободе остались заговорщики, принявшие активное участие в контрреволюционном перевороте.
…Июнь 1918 года в Усть-Каменогорске был жарким. И только вечерами, когда с Каражальских гор начинал дуть свежий ветер, в городе становилось прохладнее.
В ночь на 11 июня в совдепе состоялось экстренное заседание. Его открыл Яков Ушанов. Он сообщил, что по полученным сведениям в уезде готовится контрреволюционный мятеж. Возглавляет его бывший полковник царской армии Виноградский. Комиссар связи Пахотин тотчас позвонил в Семипалатинск. Губернский совдеп дал указание:
«Власть Советов отстаивать с оружием в руках. В случае неудачи эвакуироваться на пароходе в Семипалатинск».
— Будем сражаться до конца! — закончил свое выступление Ушанов и, повернувшись к комиссару городского хозяйства Дмитрию Ослопову, предложил:
— Немедленно поезжайте к комиссару Кротову, возьмите из его сейфа списки большевиков и уничтожьте их. С вами поедет Николай Горбачев. Вдвоем сподручнее.
Когда Ослопов и Горбачев выехали в Комендантку, на улице было уже темно. У моста через реку Ульбу стоял часовой Иван Касьянов, знакомый Ослопова. Пропуская комиссаров, он шепнул:
— Вооруженные верховые казаки пытаются проехать через мост. Угрожают охране. Я об этом сообщил в штаб Красной гвардии.
Проезжая через мост, Ослопов и Горбачев обратили внимание на всадников, которые маячили на берегу. В портфеле Горбачева был револьвер. Достав оружие, комиссар зарядил его и положил в правый карман пиджака. А сзади уже слышался цокот копыт. Вскоре двое верховых преградили им путь. Один спросил.
— Кто вы? Откуда едете?
— Мы — рабочие с завода. Едем из Народного дома, — ответил Горбачев.
Белоказаки сами не осмелились напасть и, круто повернув коней, ускакали к своим.
Кротова дома не застали,
В ту же ночь вооруженные белоказаки во главе с Виноградским переправились на пароме в город, атаковали крепость. Начался бой. К белоказакам присоединились офицеры из повстанческой организации Виноградского.
Обстановка усложнялась. Среди защитников крепости появились убитые, раненые. Красноармеец Иван Новицкий подбежал к отстреливающемуся Ушанову.
— Яков Васильевич! Все вокруг занято белоказаками. Давайте перевезу вас через Иртыш.
— Нет! — возразил Ушанов и продолжал отстреливаться.
Новицкому же сказал, чтобы тот плыл до ближайшей деревни и сообщил о положении в городе. Это указание красногвардеец выполнить не успел, так как все ближайшие к городу села уже были заняты белыми.
У защитников крепости кончились боеприпасы и они пошли в штыковую атаку. Но лавина белых смяла их. Ушанов, Машуков, Шумовский, Куратов, другие комиссары, совдеповцы и красногвардейцы были взяты в плен. Их тут же увезли в городскую тюрьму.
Решив, что совдеповцы эвакуировались на пароходе, Ослопов и Горбачев направились в Семипалатинск. На станции Аул они узнали, что в городе Советская власть свергнута белогвардейцами. Губернский совдеп, большевики и красногвардейцы, всего около 700 человек, направились в Барнаул. В Рубцовке, Волчихе шли ожесточенные бои. Горбачев и Ослопов решили присоединиться к своим и повернули обратно. Они считали, что красногвардейцы, если и не смогли удержать крепость, то укрылись в горах или же в лесах Алтая. Но в деревне Долгой им сказали, что все оставшиеся в живых совдеповцы и красногвардейцы арестованы и заключены в тюрьму. Через некоторое время в деревню нагрянули белоказаки. Горбачев, имевший револьвер, долго отстреливался, затем скрылся в ближайшем лесу. Ослопова же схватили, увезли в Усть-Каменогорск и посадили в тринадцатую камеру, в которой содержались Яков Ушанов и Александр Машуков. Надзиратели, белогвардейские офицеры Толмачев, Юдин, Мамонтов издевались над заключенными. Выстрелом через волчок двери был тяжело ранен Яков Васильевич Ушанов. Пуля вошла под правую лопатку и осталась там. Потом полицейские вывели из камеры в коридор комиссара Машукова. Все думали, что его вызвали на допрос, но не успел Машуков перешагнуть через порог, как раздался выстрел. Заключенный крикнул:
— Да это же самосуд! Что вы делаете?!
Полицейские потащили его по коридору, а он все кричал:
— Прощайте, товарищи! Прощайте!
Так погиб один из членов совдепа Усть-Каменогорского уезда.
На другой день в дверях камеры снова открылся волчок, вспыхнуло пламя выстрела. Пуля попала Гавриилу Ослопову в голову. Он скончался. Полицейские появились в камере, где сидел Дмитрий Ослопов — брат погибшего Гавриила. Они зверски избили заключенного. Комиссар потерял сознание, а на следующий день был отправлен в лазарет. Думали, он там умрет.