Мы квиты со смертью

Зверев Сергей Иванович

11

День выдался жаркий. В заболоченном лесу стояло марево – нагретая вода испарялась, создавая в воздухе плавающий пейзаж. Он походил на мираж дремучего леса. От испарений шел характерный запах гнили, способный у кого угодно вызвать головокружение. Между островками, поросшими кустарником, между кочками, из которых торчали корявые березы, чахлые елки, кривые сосны, чернели болотные окна. По краям они были покрыты изумрудной ряской. Передвигаться по такой местности очень сложно и чрезвычайно опасно.

Именно по этому заболоченному

лесу, перепрыгивая с кочки на кочку, хватаясь за стволы деревьев, выбирая почву под ногой поплотнее, редкой цепью шли вооруженные автоматами Калашникова солдаты. Все они были одеты в форму мышиного цвета с разводами – военнослужащие принадлежали к подразделениям МВД. Задействованы были солдаты-срочники, а не спецподразделения, об этом свидетельствовали чистые погоны у большинства автоматчиков.

– Ё-мое! Следите друг за другом! – не то приказывал, не то советовал прапорщик. – Как только кто-то провалится, кричите! А сами провалитесь – не рыпайтесь, тоже кричите и ждите!

Эта операция по «прочесыванию» леса, а на самом деле, облава на «вооруженного дезертира», для прапорщика выливалась в тяжелое психологическое испытание. Среди солдат было много салаг, городских подростков со щуплыми плечами, худыми шеями, тонкими руками, которые раньше стреляли из автоматов и передвигались по пересеченной местности только в виртуальной реальности компьютерных игр. Сапоги у таких бойцов настолько завязали в грязи, что сам солдат своими тощими мышцами ног с трудом мог их вытащить. А потом с налипшими на подошву килограммами черной почвы сапоги вообще становились для таких бойцов неподъемными. Поэтому сапоги приходилось отмывать в болотной воде.

Передвижение было чрезвычайно замедленным.

То слева, то справа доносился хриплый собачий лай.

– И что могут собаки учуять в такой вонючей трясине? – удивлялся прапорщик. – Зачем надо было еще и этих несчастных тварей сюда тащить?

В действительности у немецких овчарок сухими оставались только спины. Собаки вынуждены были переплывать болотные окна, пока их проводник балансировал одной ногой на утопающей в бурой пене кочке. «Собачники» понимали, что их питомцев выгнали в заболоченный лес только для проформы. Мол, к поимке преступника привлечены все средства.

Некоторые «собачники», из числа наиболее сердобольных, на руках переносили через вязкую трясину своих нелегких псов.

К лаю примешивались обрывки солдатских разговоров:

– …дезертировал из части вооруженный до зубов…

– …наверное, деды жестокие, вот и не выдержал!..

– …а он никого не застрелил?..

– … сколько же у него патронов?..

– … место гиблое… наверное, его давно засосало… а мы тут корячимся…

Прапорщик в мыслях проклинал эту операцию. Никакого бесшумного передвижения не получалось. Если «дезертир» был где-то в этом лесу, то для него вовсе не явилось бы неожиданностью появление облавы. «Да пускай болтают, – думал прапорщик, – так хоть друг друга не потеряют…»

Одна собака потянула своего поводыря к толстой старой сосне, стоящей на островке.

– Ау! Товарищ прапорщик! – прокричал солдат – Там что-то непонятное.

– Осы! –

вдруг крикнул «собачник». – Фу, Пальмира, не лезь, – он потянул овчарку за ошейник.

Собака подняла свой нос к дереву, всунула его в большое дупло с трухлявыми краями и, фыркнув, тут же убрала его, почувствовав опасность.

Прапорщик с длинным шестом в руках, перебираясь с кочки на кочку, подошел к этой подозрительной сосне. Он отчетливо услышал жужжание диких ос.

– Так, всем назад! – скомандовал он. А сам осторожно заглянул в дупло.

Внутри дерева прапорщик заметил прилепленный к стенке дупла большой круглый сверток, как будто скрученный из грязного грубого картона – это было крупное осиное гнездо. Вокруг него жужжащим смерчем кружили его обитатели. Насекомые были весьма раздражены.

– Пошли дальше, тут все равно не спрячешься, – окончательно определился прапорщик.

В этот момент на него начала пикировать стайка разъяренных ос. Прапорщик отпрянул от дупла.

– Вперед! – «поводырь» хлопнул ладонью овчарку по загривку.

Собака по грудь провалилась в болото и почти вплавь направилась к следующему островку, потянула за собой привязанного к ней человека.

За ними похлюпал сапогами по мокрому мху и прапорщик.

* * *

Когда голоса солдат и лай овчарок почти затихли в глубине леса, в темноте этого дупла, прямо за осиным гнездом – сверкнули белки глаз. Глаза пару раз моргнули, и из дупла показалась голая, шоколадного цвета нога. Большой палец ноги нащупал плотную кочку. Нога полностью опустилась на ступню…

Из дупла осторожно вылез Медведь – старшина спецназа ВДВ Владимир Локис. Он был блестящий, коричневый и полностью голый. В руке он держал пакет с одеждой. В кармане куртки лежал фотоаппарат-зажигалка.

Локис положил пакет на кочку, бултыхнулся в теплую болотную воду.

Эту сосну с огромным дуплом и осиным гнездом Локис увидел еще утром. А двумя часами раньше на заливном лугу он наткнулся на бесхозный «Кировец». Где был тракторист – неизвестно, может быть, в ближайшей избушке, отсыпался после бурно проведенной ночи с друзьями. Однако Локиса это ничуть не интересовало.

Заметив перед собой милицейскую облаву, десантник быстро отступил. Возле «Кировца» Локис скинул с себя всю одежду и остался в чем мать родила. Он слил солярку, соскреб с рессор солидол, хорошенько обмазался им. И нагишом, словно папуас из Папуа Новой Гвинеи, бросился бегом к сосне с трухлявым дуплом. Локис отлично знал, что осы не выносят запаха солярки и солидола. До подхода эмвэдэшников он успел спрятаться и затаиться. Однако несколько злобных ос все-таки воткнуло ему в плечо свое жало. Но ведь осы – не пчелы, не глупые камикадзе, осы жало в теле жертвы не оставляют. Локис-Медведь умел терпеть боль. И, слава Богу, у него не было аллергии на яд диких ос. Тяжелей было мерзнуть, стоя по пояс во влажной трухе, и сдерживать дыхание, когда в дупло к нему совала черный мокрый нос немецкая овчарка. Десантник был чрезвычайно благодарен милицейскому прапорщику, когда тот скомандовал: «Всем назад!»