Мы – Легион. Мы – Боб
Шрифт:
Квадрат, который расчистили перед моим запуском, теперь напоминал потревоженный улей. Я обнаружил не менее полудюжины кораблей, которые моя библиотека определила как военные. Я также заметил около десятка более слабых сигналов, двигавшихся с большой скоростью – скорее всего, это другие ракеты. К счастью, они больше интересовались друг другом, чем мной.
Итак: кто-то пустил в меня пару ракет, кто-то еще выстрелил по ним, кто-то третий выстрелил по космической станции, и теперь здесь началось что-то очень похожее на морское сражение. Упс. Пора валить, пока обо мне забыли.
Я снова загрузил изначальный
Это все равно больше, чем предусматривал план, и позднее мне придется как-то компенсировать растраченное топливо.
С облегчением вздохнув (мысленно), я начал свой путь к Эпсилону Эридана.
13
Боб, 17 августа 2133 г. – в пути
Эпсилон Эридана находится на расстоянии 10,52 световых лет от Солнца. Изучив параметры корабля, я выяснил, что он может двигаться бесконечно с ускорением 2 g без каких-либо пагубных последствий для себя и, следовательно, прибыть к цели через одиннадцать с небольшим лет. Однако сначала я хотел кое-куда завернуть. Сатурн находился в стороне от моей цели, но я не хотел упускать возможность слетать к нему.
Сатурн всегда был моей любимой планетой. Я посмотрел каждую секунду видеосъемок «Вояджера» и «Кассини» во время полета к Сатурну, я крутил их на повторе снова и снова, пока электроны не начинали падать от усталости. А теперь я увижу его своими глазами.
При постоянном ускорении в 2 g полет по обходному маршруту займет чуть более шести дней, и это даст мне время на поиск ловушек. Я активировал «бродяг» и приказал пяти из них – тем, что поменьше – просмотреть все электросхемы, двигаясь от радиоантенны вглубь. Скорее всего, кто-то подключился к кабелю антенны так, чтобы этого не было видно на схемах.
И точно: через пару часов «бродяги» нашли схемы, которых не было ни на одной из диаграмм. Я отправил на поиски несколько «бродяг-блох», и они обнаружили небольшой сверток со взрывчаткой – он располагался так, чтобы уничтожить основную компьютерную систему. Иными словами, меня.
Сверток с взрывчатым материалом – С4 или его футуристическим аналогом – очевидно, устанавливали в спешке и притом наугад, и поэтому прикрепили к переборке клейкой лентой. Да, клейкую ленту все еще производили. И она по-прежнему не давала вселенной развалиться на части.
Глядя на взрывное устройство через камеру «бродяги», я думал: «Не режь красный провод. Не режь красный провод». Не знаю, упоминал ли я об этом, но я даже в лучшие времена ненавижу взрывчатку. А сейчас были не лучшие времена.
Я решил ничего не усложнять и просто поручил «бродяге» отключить весь сверток целиком и выбросить его за борт. Да, возможно, мне удалось бы найти ему применение, но оно не компенсировало бы стресс, который я ощущал бы из-за соседства с ним.
Избавившись от бомбы, я настроил оборудование на запись всех входящих сообщений и изолировал его от остальных систем. Я не хотел на горьком опыте убедиться, что в моих собственных микросхемах тоже есть какой-нибудь триггер, но и упустить какое-либо сообщение мне тоже не хотелось. А так я мог сохранить все, что нужно, и воспроизвести сообщения позже, когда закончу генеральную уборку.
Ко второй по величине планете Солнечной системы я подошел на скорости, превышающей 5000 км/с.
Свой маршрут я составил так, чтобы пройти мимо Титана. Судя по информации, хранившейся в библиотеках, на крупнейшей луне Сатурна нашли примитивные формы жизни, и для их изучения СШЕ создала там космическую станцию. Мне захотелось увидеть как можно больше.
Я выключил двигатель и навел длиннофокусный телескоп на Титан, а широкоугольный – на Сатурн. Я снимал и снимал, пока моя траектория не вывела меня по другую сторону огромной планеты. Макрофотосъемка спутников, фотографии скоплений облаков на Сатурне – я старался ничего не упустить. У людей из «Лаборатории реактивного движения» слюнки бы потекли от зависти.
Гораздо быстрее, чем хотелось бы, я прошел мимо Сатурна и стал удаляться от него. Продолжая свой путь к границам Солнечной системы, я увидел «ночную» сторону планеты, на которой бушевали электрические бури и переливались полярные сияния.
На этом осмотр достопримечательностей закончился. Мои запасы водорода оставались на приемлемом уровне, и по ходу путешествия я их восполню. Для всей вселенной полет будет продолжаться чуть менее одиннадцати с половиной лет, но по корабельным часам пройдут всего три года. Среднюю часть пути я пройду на скорости, которая лишь самую малость меньше световой.
В жизни бесплотного разума меня больше всего раздражала… ну, в общем, бесплотность. Я обнаружил, что должен постоянно чем-то себя занимать, иначе я чувствовал себя так, словно нахожусь в камере сенсорной депривации. Все мои попытки улыбнуться, поднять брови, нахмуриться заканчивались одинаково – ощущением, что в каждый участок моего лица вкололи новокаин. А остальная часть меня чувствовала себя так, словно ее обложили ватой. Может, из-за подобных ощущений репликанты и сходят с ума?
Возможно, настало время все исправить. Ощущения – всего лишь электрические сигналы, даже у мясной машины, и создать интерфейс виртуальной реальности будет легче легкого. В худшем случае это меня отвлечет.
Виртуальная реальность в планы создателей корабля не входила, поэтому мне пришлось немного модифицировать оборудование; к счастью, на борту оказалось несколько запасных частей. Правда, основная задача состояла в написании программ.
Мое первое творение было примитивным и, если честно, довольно жалким. Я создал простую комнату – голубые стены, ни одного окна, твердый, не поддающийся описанию пол. Я, словно призрак, парил посреди комнаты. Все это, несомненно, нуждалось в доработке.