Мы – Легион. Мы – Боб
Шрифт:
Я снова усмехнулся, и на этот раз мой смех уже не так напоминал звуки принтера, в котором застряла бумага.
– С другой стороны, – продолжал доктор Лэндерс, – репликанты занимаются несколькими делами одновременно ничуть не лучше, чем при жизни. Поэтому мы встраиваем в них интерфейс ГУППИ, чтобы сгружать часть задач на него. Кроме того, четверо из пяти репликантов сходят с ума, узнав о том, что с ними сделали. – Он холодно посмотрел куда-то в мою сторону. – Не говоря уже о том, что большинство замороженных были богачами, и им не очень нравится мысль о том,
Я представил себе, как бывший директор крупной компании становится водителем мусоровоза, и расхохотался.
– …Поэтому найти подходящего репликанта на ту или иную вакансию нелегко. Кроме того, определенный процент из них позднее все равно теряет рассудок.
Слова Лэндерса меня отрезвили. У меня возникло скверное предчувствие: возможно, в данную конкретную бездну я загляну чуть позже, но прямо сейчас мне казалось, что все это происходит с кем-то другим. Где-то на периферии крутились мысли об индивидуальности и существовании души, но усилием воли я прогнал их.
– Док, восемьдесят процентов брака – это отстой. Как вы до сих пор не разорились?
– Одного успешного репликанта, Боб, можно установить в несколько машин. Например, большей частью горнодобывающего оборудования в наше время управляет некто Рудольф Казини, который в прошлой жизни сам был шахтером. Здесь главное – сделать так, чтобы темперамент соответствовал задаче. – Доктор немного помедлил, а затем добавил: – И, разумеется, мы культивируем сразу нескольких кандидатов.
Я попытался удивленно поднять свои несуществующие брови – и, разумеется, это ни к чему не привело.
– Значит, я участвую в соревновании?
– Ну… И да, и нет. Для этого проекта мы активировали пятерых кандидатов. По статистике, четверо из них сойдут с ума и будут стерты. Если сразу несколько кандидатов пройдут обучение и сохранят ясность рассудка, тогда нам действительно придется выбирать, ведь нам нужен только один репликант.
– А проигравший?
Доктор Лэндерс пожал плечами.
– Мусоровоз. Ну, или, быть может, его отправят на хранение – ждать другого подходящего случая.
Плохо. Очень плохо. Мне никогда особо не хотелось сойти с ума, но обмануть (более или менее) смерть, чтобы затем стать чернорабочим – это отстой. С другой стороны, мысль о том, что меня выключат, не нравилась мне еще больше. Похоже, что я участвую в соревновании, и ставки – для меня – высоки как никогда.
Другие кандидаты, вероятно, не меньше, чем я, могут справиться с любой задачей, связанной с данным проектом. Мне просто придется быть лучше их. И первый шаг на пути к победе – это сбор информации.
– К какой работе нас готовят?
– Сейчас, на ранних этапах, нет смысла обсуждать детали. В лучшем случае они отвлекут вас от цели.
Так, тут облом.
– Тогда, может, расскажете мне о моих соперниках?
– Нет, Боб. В этом нет необходимости. Вы никогда с ними не встретитесь. Будет лучше, если вы не станете представлять их в виде людей.
Слова доктора Лэндерса показались мне холодными и циничными,
– Ладно. Следующий вопрос: почему мне не страшно? Ведь это же дичь! Я умер! Ну, то есть умер мой оригинал. Теперь я – компьютерная программа, имущество, так почему я не бегаю по кругу, размахивая руками? Самую очевидную причину можете не называть.
Доктор усмехнулся, но как-то невесело.
– Боб, мы не в силах изменить вас. Личность – эмерджентное свойство, и попытки модифицировать ее приводят к созданию… э-э… нежизнеспособных субъектов. Так что в данном случае либо все, либо ничего. Но мы можем управлять программами-симуляторами эндокринной системы. Паника зависит от системы обратной связи, в которой задействован адреналин; мы просто ограничиваем его поступление. Вы можете лишь испытывать серьезную обеспокоенность, скажем так, но панику, страх и гнев мы исключаем.
– И у вас все равно 80 % неудач? – Я попытался взмахнуть рукой. Я всегда сильно жестикулировал, и когда сейчас мне это не удалось, я ощутил раздражение. – Скажите, а какие-нибудь конечности я получу? Вся эта бестелесность действует мне на нервы… э-э… на микросхемы. Ну, не важно.
Доктор Лэндерс кивнул.
– Боб, мне кажется, что сегодня мы очень далеко продвинулись. Вы, очевидно, были очень рациональным человеком и поэтому сейчас справляетесь гораздо лучше, чем я надеялся. Продолжим завтра. А я пока постараюсь раздобыть для вас периферийные устройства.
– Нет, подождите, я…
3
Боб, 25 июня 2133 г.
Я резко пришел в себя. Рубашка доктора Лэндерса – странная, словно у священника, – была другого цвета, из чего я заключил, что с момента нашей предыдущей встречи прошел как минимум один день. Доктор Лэндерс смотрел на планшет и только что начал переводить взгляд на меня.
Я проверил свою психику, поискал следы паники, безумия и даже серьезной обеспокоенности. Ощущения того, что я под кайфом, у меня не возникло. Под кайфом я был, например, когда мне выдирали зубы мудрости, и это состояние мне не понравилось. Кроме того, я никогда не любил опьянение и невозможность контролировать собственный разум.
В данном случае свои мысли я полностью контролировал и, более того, чувствовал, что нахожусь в прекрасной форме – как в те минуты, когда я входил в свой кабинет, отлично выспавшись. Мне казалось, что я могу справиться с любой проблемой, разобраться с любой головоломкой.
С другой стороны, мои родители и сестры давно умерли – так же, как Алан, Карен, Карл и все, кого я знал. Передо мной возник четкий образ Карен. Она стояла, сложив руки на груди, и сурово смотрела на меня. На ее лице буквально было написано: «Я тебя предупреждала!» Но мысли о родных и друзьях вызвали у меня только слабое сожаление – скорее всего, из-за контроля над эндокринной системой. Именно это заставило меня почувствовать себя не вполне человеком.