Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов
Шрифт:
На самом деле конфликт может быть совершенно здравым. Лучшие решения возникают не в результате поверхностного консенсуса, а в результате выявления различных точек зрения и поиска творческих решений. Конфликт лежит в основе демократического процесса, а также нашей современной экономики, где в форме деловой конкуренции он помогает обеспечивать государствам процветание.
Представьте себе на мгновение мир без каких-либо конфликтов. Как в нем бороться с несправедливостью? Как исправлять злоупотребления властью? Как, наконец, внедрять конструктивные изменения в семье, на работе и в обществе?
Вставая перед необходимостью решения сложных задач, мы, отдельные лица и группы, учимся, растем и меняемся. Конфликты
Как же нам конструктивно справиться с нашими разногласиями?
В период написания этой книги у меня появилась возможность принять участие в двухнедельной экспедиции-сплаве по Большому каньону. Пока закаленные капитаны вели наши рафты меж огромных скал, преодолевая крутые пороги могучей реки Колорадо, я искал ответ на вопрос о том, как разрешать конфликты в эти неспокойные времена. При виде величественных, высотой в сотни метров и возрастом в миллиарды лет, стен каньона воспринимать людские драмы было легче. Вся история человечества уместилась бы в нескольких сантиметрах высоты этих скал.
Где-то там, в глубине каньона, вдали от сводящего с ума водоворота новостей и постов в социальных сетях, я задал вопрос своему товарищу по речному путешествию, 70-летнему фермеру из Висконсина по имени Джордж Саймон:
– Джордж, почему в нашей стране так трудно договориться о чем-либо? Вы общаетесь с фермерами – что они об этом думают?
– Уильям, – откликнулся он, – все чувствуют себя в тупике. Вместо решения проблем люди обвиняют друг друга. Или вообще отказываются от общения. И проблемы только усугубляются. Сегодня я говорю молодым людям: «У нас есть решения. У нас даже есть деньги. Мы просто не можем понять, как работать вместе. Вот в чем сейчас проблема!»
Слова Джорджа были созвучны тому, о чем думал я сам. Мы живем в мире возможностей – вариантов будущего для нас самих, наших семей и сообществ. Многие из этих возможностей обнадеживают, но некоторые пугают. В конечном счете все зависит от нас. У нас есть все, чтобы сделать жизнь лучше для всех, – если только мы сможем работать вместе.
Мы не можем избавиться от конфликтов – и не должны этого делать.
Настоящая проблема не в конфликте, а в том разрушительном способе, которым мы с ним справляемся.
Что, если мы попробуем другой подход – противоположный? Что, если вместо эскалации конфликта или его предотвращения мы сделаем ровно наоборот? Что, если мы повернемся к нему лицом и встретим его – с любопытством и готовностью к сотрудничеству?
Вот что я узнал во время рафтинга по Гранд-Каньону. Как только мы вышли на реку, уйти оттуда стало невозможным на протяжении долгого времени. Нравилось нам это или нет, но большие пороги с гигантскими холодными волнами приближались. У нас не было другого выбора, кроме как пройти их. И лучший способ сделать это – не сопротивляться холоду и сырости, а погрузиться в этот опыт, встретить высокие волны лицом к лицу – и грести всем вместе как можно быстрее.
Короче говоря, преодолеть – значит пройти.
Это чрезвычайно неприятно – но что, если бы мы действительно вступили в конфликт? Погрузились в него? Приложили к проблеме весь наш человеческий потенциал – наши естественные
Как показывает практика, люди всегда предполагают, что конфликт необходимо разрешить. Но так ли это? Я и сам так думал. В конце концов, я работал в области разрешения конфликтов. Но с годами начал понимать, что зачастую разрешение невозможно – по крайней мере в данный момент. В некоторых случаях разрешение даже нежелательно, поскольку лишает нас возможности продолжать учиться и расти посредством конфликта. Правда в том, что нам не всегда нужно приходить к согласию.
Вместо того чтобы пытаться разрешить конфликт и достичь соглашения, можем ли мы стремиться к чему-то более реалистичному и более устойчивому, чем разрешение? Что, если бы мы сосредоточились на трансформации конфликта?
Трансформировать означает просто изменить форму конфликта – с деструктивной борьбы на продуктивный конфликт и конструктивные переговоры.
Вместо того чтобы разрушать то, что мы ценим, почему бы нам не создавать что-то ценное, открывая новые возможности для жизни друг с другом?
Преобразование, или трансформация, конфликта – это нечто большее, чем достижение соглашения {4} . Это изменение того, как мы поступаем друг с другом и с нашими разногласиями. Это трансформация наших отношений. Соглашения конечны и часто ситуационны: они приходят и уходят. Трансформация носит относительный характер и может продолжаться долго и быть устремленной в будущее. Соглашения – это результаты; трансформация – это процесс. И в отличие от некоторых соглашений, достижение которых может занять много времени, трансформация конфликта способна начаться сразу же.
4
Для дополнительного чтения рекомендую: John Paul Lederach, The Little Book of Conflict Transformation: Clear Articulation of the Guiding Principles by a Pioneer in the Field (New York: Good Books, 2003); Georg Simmel, Conflict and the Web of Group Affiliation (Glencoe, IL: The Free Press, 1955); и Козер Л. Функции социального конфликта (М.: Дом интеллектуальной книги: Идея-пресс, 2000).
Когда более 40 лет назад Роджер Фишер, Брюс Паттон и я работали над проектом «Переговоры без поражения», «отсутствие поражения» означало для нас взаимовыгодное соглашение. Сегодня я считаю, что это значение необходимо расширить. Теперь «отсутствие поражения» означает готовность принять конфликты как должное и погрузиться в них ради всего, что они могут нам предложить. Новое «непоражение» – преобразующее.
Если мы сумеем принять и трансформировать наши конфликты, то научимся жить и работать вместе. А если мы сможем это сделать, то, как заметил мой друг Джордж на бурной реке, не будет такой проблемы, большой или маленькой, которую мы не могли бы разрешить.
После всех этих лет работы над неразрешимыми, казалось бы, конфликтами люди часто спрашивают меня:
– Вы оптимист или пессимист?
– Вообще-то, – отвечаю, – я поссибилист. У меня страсть к возможному.
Я верю в человеческий потенциал, в нашу способность конструктивно справляться с разногласиями.
Я верю в нашу врожденную человеческую способность сотрудничать, даже если мы сильно расходимся во мнениях.