Мы ничего им не должны!
Шрифт:
Вот ведь ловкач Видок, угадал даже с девкой, специально ее подсунули Жаверу для отвлечения, как раз на таких он и "западает", была у него когда-то история с воровкой одной молоденькой, с Люси… все просчитал сукин сын и нашел внешне похожую девицу. За спиной вверху раздается скрип люка, разом смолкли разговоры возле стола, хозяин явился.
Комиссар с ненавистью разглядывает, проходящего мимо, нового противника, больше ему ничего и не остается. С их последней встречи Видок почти не изменился, а ведь десять лет прошло. Внешность для парижанина у него приметная, рыжая шевелюра, баки и типичный приплюснутый "британский" нос, редко встретишь такое сочетание в "столице мира", хоть тут и "каждой твари по паре".
– Заждались меня, я вижу… деньги посчитаны? – с порога деловито осведомился предводитель шайки.
– Не все, только ассигнации… пятьдесят тысяч франками
– Ладно, посмотрим… хреново вы сработали, без меня Жавер бы ушел у вас.
За столом работа закипела ударными темпами, девушка, к которой главарь обратился как к "Марго", вынимает из чемодана золотые монеты и раскладывает столбиками, "студент" подсчитывает, а вот "кучер" смотрит на связанного комиссара в углу… сомнения его гложут, по лицу видно.
– Этьен, а что с "лягашом" нашим делать будем? Баба может дитя зачатое и не доносить, а этот завсегда… сдаст ведь нас полиции.
– Не спеши, я с ним еще поговорю сам.
Видок успел побывать в "логове" Жавера и нашел там массу интересных материалов, вырезки из журналов и газет, секретный меморандум Фуше и много еще чего. Комиссар скрупулезно вел записи своих наблюдений за русскими террористами, записывал и свои предположение и выводы. Скряга Жавер даже раскошелился на услуги художника, "омолодившего", добытый заграничной агентурой "папы Жозефа" портрет капитана Фигнера, и по второму, по "стрелку" хорошая подборка имеется. Толстая папка, перевязанная тесемкой от штанов ждет нового хозяина на сиденье фиакра, пока она не стоит в сущности ничего, министр полиции лишь поблагодарит за проделанную работу и немного добавит жалованья "земляку". Однако лет через пять, когда политическая ситуация во Франции измениться, ценный "компромат" можно будет выгодно продать за кругленькую сумму, сравнимую с сегодняшней "добычей". Кому… а хоть британцам, хоть русским, кто больше даст тому и достанется папочка, найдутся покупатели на этот товар. Лишь некоторые неясные вопросы остаются, поэтому и не спешит пока Этьен с отправкой в рай "старого друга", а то бы давно распорядился или даже сам руку приложил. Из-за Жавера он провел два года на каторге… еле оттуда выбрался, так что "должок" за комиссаром есть, да и в любом случае нет расчета оставлять в живых важного свидетеля. Британия не выдает беглых преступников европейским странам, но это сейчас, но как сложиться после Наполеона? Видок гадать не намерен… концы в воду и он чист, прошлые грехи ему уже списали, а новых приобретать не хочется.
– Девять, десять… желтенькие мои… ой, тут коробка! – девушка, вынимавшая наполеондоры, неожиданно наткнулась в недрах чемодана на инородный предмет и пытается его извлечь оттуда.
– Осторожней Марго, не рассыпь смотри… дай сюда! – все четверо сразу же собрались вокруг стола посмотреть на новую находку.
Жаверу уже все равно, что они там откопали, коробка, так коробка… договаривались они с Фигнером только на французское золото, никаких ювелирных изделий быть не должно по идее. Разве, что им не хватило франков, а иностранные гинеи, гульдены, дублоны или устаревшие ефимки банкир уложил в отдельную тару, не желая смешивать с монетами иного веса, достоинства и чеканки?
Ба-бах… оглушительный грохот близкого взрыва заполнил до отказа, "затопил" небольшое помещение подвала или погреба, как нахлынувшим потоком воды.
Он, Жавер ничего не успел понять: яркая вспышка света в полутьме – полыхнуло огнем прямо за фигурами Видока и его компании, невероятный шум, словно пушечный выстрел в упор. Затем, через неуловимый промежуток времени, последовал мягкий, но сильный удар воздушной волны, словно горячей подушкой с песком, в лицо и в грудь одновременно. Звенящая в ушах тишина, лишь собственный пульс стучит в висках метрономом… Комиссар снова на полу вместе со стулом, на сей раз лежит на спине, лицом вверх. В себя он пришел быстро, хотя и успел затылком изрядно приложился к доскам пола, однако сознание все же его не покинуло.
Свечи погасли все до единой, из освещение остался только дневной свет, слабо пробивающийся в щели люка, светящийся прямоугольник на абсолютно черном фоне потолка, приставной лестницы не видно под ним, отброшена ударной волной в сторону.
Подарок свыше? Да нет, скорее благодарить надо не бога, а как бы не "того черта" Фигнера… Размышлял ошеломленный комиссар недолго, действовать начал почти сразу после взрыва.
Прошел час и Жавер свободен от пут, первым делом он на ощупь отыскал лестницу, люк распахнут… кусочек голубого неба и солнечный свет в качестве бонуса. Он осторожно высунул голову и осмотрелся, вокруг никого, какие-то старые руины, видны лишь закопченные каменные стены, потолок отсутствует. Совсем рядом заржала, подала голос лошадь… комиссар вздрогнул, но быстро успокоился, поняв – людей рядом нет. Если бы Видок и оставил кого на "стреме", тот его сообщник не мог не услышать шума взрыва и обязательно бы проверил, что случилось. А так "часовой" или испугался и сбежал, или никого наверху и не было изначально.
Он спустился обратно вниз, в темноту подвала. Нож за поясом, под ногу попался один из пистолетов, подберем и его, хоть и не английский, на безрыбье и рак рыба. Рядом со столом застыли на полу четыре трупа в разных позах, смерть тот еще скульптор, причудливо разложила свои жертвы, студент словно обнимает свою девку. Пошарив в карманах у "кучера" Жавер отыскал пакет с огнивом, подобрал с пола подсвечник и зажег свечи, сначала одну, чудом уцелевшую, а затем нашел в дальнем углу еще три. Добротный дорожный чемодан уцелел, лишь в двух местах видны на коричневых боках небольшие дырки, придется их заткнуть чем-нибудь, да хоть носовым платком. Сложенные на столе наполеондоры и бумажные купюры раскидало веером по всему подвалу, комиссар не гордый, он соберет все до последней монеты и до последней ассигнации, золоту не грех и поклонится.
Внезапно словно кто-то или что-то ухватило его за ногу, захват слабый и Жавер моментально освободился, мертвецы оживают?
– Помоги, я ранен… – хрипит снизу старый знакомый, Видок все же в переделке уцелел, живуч однако, этого у него не отнимешь.
– Я тебе что говорил с-с-сынок…, помнишь Этьен, а? Не стой на пути у папы Жавера? – вслед за словам удар ногой и стон на полу перерастает в хрип.
– Говорил же я тебе мудаку? – и снова серия ударов, комиссар был охвачен яростью, и никак не мог успокоиться, так он и пинал Видока, пока хрипы не перешли в "бульканье", а затем и не наступила тишина.
Жестокость вообще-то Жаверу не свойственна и по натуре, и по профессии, но тут он сорвался и дал волю эмоциям… совместил приятное с полезным, в любом случае оставлять после себя следы и свидетелей не стоит.
Сборы закончены, в конце он побрезговал и посмотреть, что там завалялось в карманах у Видока и его подручных. Не из жадности, а просто ему может пригодиться серебро и медь на мелкие расходы по дороге… наполеондоры – вещь хорошая, но расплачиваться ими за услуги на постоялых дворах несколько затруднительно, слишком крупная монета. Двадцать франков, шесть с половиной граммов золота 900-ой пробы, не везде такой разменяешь. Чемодан Жаверу пришлось поднимать из подвала с помощью веревки, той самой, которой ранее его связали. Хорошая веревочка из манильской пеньки, она еще пригодится ему, будет чем привязать тяжелый багаж к экипажу. Транспорт искать долго не пришлось, за полуразвалившейся стеной его ждал экипаж, тот самый фиакр, поездка на котором чуть было не стала последней. Лошади спокойно стоят и жуют овес из навешенных им торб, жестяные номера с экипажа сняты и теперь это просто частное ландо с откидным верхом. Придирчивый осмотр не выявил никаких дефектов, лошади "в теле" и выглядят сильными, колеса, оси и рессоры еще крепкие, в любом случае по побережья доехать можно, а дальше Жаверу и не надо. Еще одна удача – среди вещей собранных Видоком в дорогу он обнаружил и свой собственный архив, отпала необходимость возвращаться в город за вещами. А куда его вообще затащили? На востоке виден Париж, иголкой выделяется на общем фоне шпиль собора Нотр-Дам-де-Пари, но как он ни старался, так и не смог сориентироваться на местности. Рядом проходит дорога, раньше был тракт, видны неглубокие канавы за обочинами, а в настоящее время скорее проселок, заброшенная сгоревшая таверна или постоялый двор, ее никто восстанавливать не стал и более ничего приметного поблизости нет, какая-то сельская местность за предместьем города.