Мы обещали не расставаться
Шрифт:
– Не надо, пожалуйста, - перебив, жалобно прошептала Тинка и покосилась на спящую дочку.
– Знаешь, что мне сказал Алёшка?
– Знаю, он передаёт меня тебе, - ответила с горечью в голосе. – Я по лицу твоему догадалась. Но я не вещь, чтобы передавать меня туда-сюда!
– Конечно, не вещь! Ты моя, Тинка, только моя! – воскликнул негромко парень, делая упор на слово «моя», на что Тинка покачала отрицательно головой. – Он сказал, что совершил ошибку, когда забрал тебя у меня, и теперь, оказавшись там, где смерть забирает невинных беспощадно, понимает, что мы любим друг друга и он не должен стоять у нас на пути. Он
– Нет, Вадим, мы не можем построить счастье на чужом несчастье, - остудила парня Тинка, грустно посмотрев ему в глаза.
– Брат не был в отчаянии, он был здравым и убедительным. Я думаю, он справится! – попытался успокоить её Вадим.
– Алёшка со всем справится, не сомневаюсь, - тихо промолвила она. – Но как мы будем жить, зная, что он не счастлив? Нет, мы не можем быть вместе! Смирись, Вадим!
Глава XXIV
Как легко, оказывается, разорвать общее прошлое на мелкие кусочки воспоминаний и развеять их во вселенной под названием «Небытие». Почти пять лет жизни Тинки с Алёшкой перечёркнуты разводом.
Но нельзя сказать, что зря они прошли и не оставили свой добрый след в их сердцах. Да, общего семейного прошлого уже нет, теперь они отдельные личности сами по себе, каждый с собственным прошлым. Всё же много чего хорошего было, когда были вместе. Это хорошее будет греть их в будущем и придавать уверенности в новых семейных отношениях, если таковые будут.
К тому же расстались Тинка с Алёшкой без обид.
Вернувшись из Югославии через две недели после того счастливого звонка, когда все узнали, что он жив, Алёшка настоял на разводе. Тинке пришлось согласиться, ведь перед свадьбой обещала ему, если захочет уйти от неё, держать не будет. А он был упорен в своём желании. И не скрывал почему.
За несколько минут до того, как ему оказаться под завалом в Черногории, где вся их съёмочная группа, кроме своей работы, помогала спасателям, Алёша неожиданно заметил худенькую и невысокую девушку, похожую на подростка, грязную и взъерошенную. Она вынырнула на короткое мгновение из глубин развалин многоэтажного дома и тут же исчезла в расщелине с другой стороны обвала. Он инстинктивно бросился за ней, увидел снова уже копающуюся в щебне и бетонных обломках. Подумал, не в себе девушка.
– Я помогу вам спастись, пойдёмте со мной, - мягко произнёс, вставляя сербские слова.
– Дурак!
– обозвала его чисто по-русски замарашка. – Лучше помоги мне человека спасти.
Тут только заметил у неё сзади медицинскую сумку с красным крестом. Вдвоём им с великим трудом удалось вытащить из расщелины полуголого, в одних брюках, мужчину. Оказалось, он был мертв уже. Алексей накрыл его своим пиджаком: накрапывал мелкий дождь.
– Я стоял над ним, молодым, беззащитным, внешне похожим кучерявостью и возрастом на меня самого, и едва сдерживал слёзы, - скажет он Тинке позже.
– Лицо его было всё в ссадинах и кровоподтёках. И я подумал: «Для него всё закончилось, он не может ничего изменить в своей жизни, если в ней что-то было не так. А я могу. Пока ещё могу! И я изменю!» И дал себе клятву.
Он не сказал ей, что вспомнил тогда её, усердно старающуюся любить его, и печальные глаза брата, вынужденного скрывать от всех свою горячую любовь к Тинке, боль его и страстное желание
– И понял я, что поступил тогда, когда ты нечаянно проболталась о своей беременности, неправильно, - добавит он к сказанному. – Надо было взять тебя за руку и отвести к Вадиму, чтобы вы поговорили без его матушки и Полинки, решили, как вам жить дальше. А я вместо этого обрадовался и воспользовался случаем. Увы, это был не мой счастливый случай! Поэтому мне не было покоя. Я сделал вас с братом несчастными. Не надо спорить! Если теперь я уступлю твоим уговорам и поверну всё назад, мне снова не будет покоя.
Тинка узнала от Алёшки, что он с девушкой снова пошёл тогда в развалины; как раз наступило затишье, техника молчала, они и ещё несколько человек, появившихся со стороны палаток, установленных на расчищенных местах, прислушивались, не подаст ли кто-нибудь из оставшихся в живых звуки. И вдруг на него что-то обвалилось.
Очнулся уже в госпитале, та девушка с медицинской сумкой, когда его вытащили, оказала ему первую помощь. Её звали Олей, медсестра по профессии, приехала отдыхать в Югославию по комсомольской путёвке из Челябинска.
– Представляешь, эта Оля добровольно осталась помогать пострадавшим при землетрясении, не полетела домой!
– сказал он восхищённо Тинке.
– Тебе эта девушка нравится? – спросила она.
– Да, но у нас с ней ничего не было, не думай, мы не влюбились, она знает, что я женат.
– Но ты мог сказать, что разлюбил меня!
– Я бы соврал, если бы так сказал. Я по-прежнему люблю тебя. Пройдя через ад, увидев так близко смерть, теперь знаю, чем нельзя рисковать и что следует ценить. Вы с Катюшей дороги мне. Я всегда буду о вас заботиться, выручать в случае чего. Но вы должны быть свободны в любви и своих привязанностях - у вас ведь никогда не было выбора. И нам лучше расстаться. Пройдёт время, и ты поймёшь, что был я прав.
Брак их расторгли по взаимному согласию без каких-либо задержек. Алёшка неожиданно для всех перевёлся в Свердловск, заявил, что ему надо понабраться опыта, к тому же на периферии начинающему тележурналисту легче творить, можно делать очерки, какие захочешь, а информацию и маленькие репортажи будет посылать для Центрального телевидения и с Урала.
Похоже, и Степану захотелось творческой свободы. После свадьбы с Зосимчиком в начале июля он с сыном переехал жить к жене в Смоленск.
Тинка встретилась с Алёшкой в Ленинграде у них на свадьбе, и держались они как близкие друзья. Бывший муж её поразил не только тем, что выглядел внешне иначе: кудри срезаны, на голове - короткая причёска, но и своей серьёзностью и спокойствием.
Нет, у него по-прежнему озорно сверкали глаза, и говорил он жизнерадостно и метко шутил. Между тем уже не представлялся кем-то другим, словом, не играл роль британского битла Ринго, не надевал маску беззаботного весельчака или своего в доску рубахи-парня, был самим собой – искренним, открытым, но одновременно сдержанным.
В августе Тинке дали на работе отпуск. Без сомнения, поехать решила не к морю или ещё куда-нибудь, а домой. В последний год было столько потрясений и перемен, что хотелось спокойного, тихого отдыха в родных стенах, знакомых местах и среди любящих людей.