Мы покорим бурю
Шрифт:
— Ты что, будешь и в джунглях носить это кольцо?
— Я всегда его ношу — это мой талисман. Сейчас, когда я свободен и направляюсь туда, где не важны условности, он мне особенно пригодится.
— А что для тебя важно?
— Есть кое-что. Пока, дружище! — Гай крепко пожал ему руку на прощание и направился к двери, но у самого порога обернулся.
— Я бы изобразил тебя в этом холодном, темном офисе или в клубе, читающим за завтраком газету, в то время, как я пробираюсь сквозь гущу тропических джунглей или борюсь с прибоем и мягкий тропический ветер овевает меня со всех сторон. Я бы изобразил "короля" считающим деньги в своей сокровищнице. Изобразил бы, как мерзкая прибыль не выпускает тебя из объятий. — Открывая дверь,
— Думаю, тебе стоит знать — мне передали, что эта ветреная Филлис хвасталась, что может заставить тебя есть с ее рук. В этом она вся! Так что, следи за собой, дружище. Будь осторожен. Не попадись еще раз в ловушку собственных комплексов, не надо становиться для нее нянькой. Хватит! Счастливо оставаться…
Дверь закрылась за ним. Держа руки в карманах, Майкл Фарр повернулся к окну. Он видел вдали крошечные силуэты снующих катеров, похожие при таком удалении на плавники акул. На крышах соседних небоскребов мигали предупреждающие маячки для самолетов. Когда его отец переехал в этот здание, оно было самым высоким в Манхэттене. Сейчас по сравнению с соседями оно казалось карликом среди гигантов.
Глаза Майкла Фарра следили за самолетом, прорезающим облако, которое, подобно легкому фиолетовому шарфу, окутало здание Эмпайр Стейт, а мысли его были заняты новостью, которую сообщил ему брат. Он думал о Филлис Д'Арци. Сердце забилось чаще — эта новость задела его за живое. И не столько из-за горечи разочарования от любви к ней, сколько из-за понимания своей уязвимости, понимания того, насколько легкой и простой мишенью он стал. Он поднял плечи и ссутулился. Все это произошло из-за его мягкости и стеснительности. Еще со школы у Майкла было представление о том идеале женщины, которую он мог бы полюбить и с которой мог бы создать семью; но годы шли, а идеал все не находился. Тогда он решил, что требует слишком многого от современных женщин, и, утихомирив свою совесть, решил искать не самую лучшую, а просто хорошую. Но Филлис не была даже такой. Она хвасталась, что вернет его, когда только захочет. Посмотрим! Он покажет ей, что уроженцы Новой Англии могут быть тверже гранита. Что делать? Переехать в другое место, отказаться от соседства с ней — но при этом придется отказаться от борьбы на выборах в Конгресс. Не из-за взятки в миллион долларов, а из-за того, что до самого конца ему придется вести войну на два фронта: бороться и с Филлис, и со своими политическими противниками. Если он не откажется от поставленных целей, в дальнейшем ему придется избегать своего прошлого. Гай, например, сильно удивил бы его, если бы стал всеми силами добиваться победы на выборах. Гай… Почему для него так важно мнение человека, чью жизненную позицию он не признает?
Как это было похоже на Гая — его претензии к Линде Хэйл. Где бы он ни появлялся, люди тут же делились на его сторонников и противников. Так было с самого детства. Дети сами по себе играли тихо и мирно, но когда появлялся Гай, все тут же нарушалось, и начинались споры и сумятица.
Майклу не понравилось то, как брат говорил о переменах в нем, когда себя назвал чистым листом бумаги. Странно! То, что было недавно, еще можно было бы забыть, постараться стереть, но все остальное прошлое невозможно было уничтожить, иначе терялся бы смысл его жизни, его цели. И это никак не было связано с тем, нравились ему отношения, сложившиеся с секретаршей, или нет. Наверное, ее можно было бы назвать привлекательной. У нее был острый, логический ум. Это, конечно, не интересовало Гая. Его интересовали в женщинах только хорошенькое личико и стройная фигура, а на их мысли и чувства ему было наплевать. Почему он опять отвлекся на мысли о Гае? Пусть он делает что хочет, не добиваясь ничего ни для себя, ни для других, не обращая внимания на то, что рано или поздно приходится платить по счетам и платить полностью.
Пока отец был жив, Гай вел себя осторожно, опасаясь рассердить его.
— Вы вызывали? Я что-то не записала? — спросила Линда.
— Обычно в это время вы ездите верхом. Я подумал, что вам не стоит пропускать сегодняшний день. В парке должно быть очень красиво.
Легкая смешинка проскочила в глубине глаз Майкла, разгладились морщины на лбу, и он широко улыбнулся.
— Неужели я действительно был так ужасен сегодня? Мой брат сказал мне, что его предупреждали.
— Но вы же ничего не сделаете за это Сарре.
— Почему она разбирает мою корреспонденцию? Это же ваша работа.
— Да, я знаю, но она помогала вашему отцу и…
— Ну хорошо, она помогала моему отцу. Но почему она должна опекать меня?
— Но это же не я перепутала ваши бумаги, — живо среагировала Линда Хэйл.
— Прошу прощения. Понимаете, вы работаете быстро и эффективно, поэтому Гримм всегда выводит меня из себя, — он протянул ей листок бумаги. — Подшейте это. Здесь записан новый адрес моего брата. Он уезжает в Южную Америку.
— Навсегда?
Майкл Фарр сжал губы. По тому, как радостно она это сказала, было понятно, что ей тоже была приятна эта новость. И это окончательно прояснило Майклу сложившуюся ситуацию.
— До тех пор, пока ему там будет хорошо, я надеюсь. Есть что-нибудь для меня?
— Да, мистер Фарр. Звонил Дональд Брандт, торговец недвижимостью. Он интересовался, когда вы определитесь с продажей части озера напротив Кингскорта под развитие. Он просил вас принять окончательное решение. Он сказал, что уезжает из города на неделю, а по возвращении готов увеличить предлагаемую сумму на десять процентов.
— Что, он не понимает слова "нет"? Мне говорили, что он занимался всем, чем можно, бросал одно дело и начинал другое и всегда выходил сухим из воды, более того, постоянно увеличивал свой капитал. А сейчас он влез в политику. Если он будет звонить еще, скажите ему, что у меня нет ни малейшего интереса к его предложению. Я не принимаю его. И если бы даже я продавал эту землю, ему я не продал бы ее никогда. Вы должны обязательно сказать ему это. Что-нибудь еще?
— Да, мистер Фарр, еще звонила миссис Д'Арци.
— Кто? Какая миссис Д'Арци?
— Она представилась как супруга мистера Д'Арци.
Майкл Фарр почувствовал, как кровь прилила к лицу. Это не могла быть Филлис. Такой искушенный, многоопытный человек, как она? Нет, это была не она. Он с недоумением посмотрел на Линду Хэйл.
— Вы уверены, что это была жена мистера Д'Арци? Линда кивнула в ответ.
Боже мой, даже его голос стал хриплым. Секретарше не объяснишь, что новая фамилия девушки, которая бросила его за неделю до свадьбы постоянно врывалась в его сознание как страшный кошмар, будоража мучительные воспоминания. Досужие разговоры о ее замужестве, газетные заголовки, фотографии — все напоминало ему о ней, как он ни пытался забыть, выкинуть из памяти это имя. Майкл прокашлялся и изобразил на лице некое подобие улыбки.
— Значит, их медовый месяц уже закончился! Очень приятно, что она нашла время мне позвонить. А почему вы нас не соединили?
— В это время вы разговаривали с вашим братом.
— Правильно. А чего она хотела?
— Она хотела передать вам, что они с мужем обосновались в Кедрах и приглашают вас на прием по случаю новоселья в четверг вечером.
Майкл смотрел на секретаршу невидящими глазами. Что означало это приглашение — объявление войны? Мира? Филлис хотела вновь поймать его в свои сети? Во все это трудно было поверить. Но с другой стороны, именно об этом предупреждал его Гай. Майкл видел, что Линда Хэйл, по-прежнему, невозмутима и почтительна. Он быстро сказал: