Мы полетим к чужой звезде…
Шрифт:
Через небольшую лесенку мы пробрались к Алеше на кухню, словно в космический корабль. Есть в этом какая-то красота частных домов.
Сидя за массивным столом, мы смотрели, как струи дождя уничтожают мир за окном, покрывая все туманной пеленой.
Может эта кухня и есть наш корабль. Ведь именно в нем мы можем вести неспешные беседы обо всем за чашечкой чая, мечтать, верить…
– Пиво или чай? За пивом идти в магазин, – честно предупредил Алеша.
Миша задумчиво коснулся рукой легкой щетины на подбородке:
– Не
– А сосиски, – спросил я. – горячие, отварные или с поджаренной хрустящей корочкой и хлебом?
– Пока еще не отваренные, не поджаренные, но “с собой”, – бодро ответил Штурман и мы засмеялись.
– Да здравствуют сосиски! – громогласно возвестил Миша.
А потом мы снова смотрели на дождь, как он постепенно проникает в дом пропитывая мир запахом водорослей и пожухлой травы. Ощущая причастность к осеннему настроению, и позволяя почувствовать себя единственными, кто способен понять настроение дождя. Мы видели капли образующие струю, мы слышали слова, напеваемые дождем.
В кипящей воде бурлили сосиски, им было весело. Мы смотрели на них, как на единое целое с окружающим миром.
– Откуда яма во дворе – новый трубопровод что ли рыли? – все же спросил я.
– Не поверил, – с досадой крякнул Алеша.
– Не очень, вам бы лица посерьезней держать, кирпичом.
– Роботу требовалась физическая материя и земля для этого вполне годилась. Он гудел, углубляясь все ниже. Время от времени четырехмерный куб создавал каких-то маленьких роботов, они что-то там делали, мы не знаем что, а потом он разбирал их, наверное, на атомы.
Я слушал рассказ как какую-то сказку, что предназначалась в этот миг только мне.
– А почему вы решили, что на атомы, а не на, допустим, запчасти? – спросил я, стараясь стать частью этой истории.
– Я думаю у робота и вовсе нет частей, – уничтожая сосиску пробормотал Механик. – он целый, он из своих атомов создает новые механизмы.
– Что это значит? – я недоуменно смотрел на них. Они внимательно смотрели на меня, в тишине, пронизанной шорохом дождя.
– Корабль построен, можем лететь.
– Я знаю, – сказал я. – Аквариэль, замечательное судно, хотя я его и не видел.
Причем здесь Аквариэль, бред, а мы ведь почти не пили.
"И я увидел движущуюся точку. Она была слишком мала, не звезда, а крохотная искорка. Корабль. Из его прожаренных дюз вырывались хлипкие выхлопы огня".
Шутка затянулась.
– Он здесь? – глупо спросил я, обводя взглядом кухню, словно звездолет мог быть спрятан под столом. Мне неожиданно стало не по себе. Не страх, а словно натянулась наконец какая-то струна внутри, зазвенела, заставила выпрямиться.
– Вставай, – тихо сказал,
– Подойди к окну, посмотри,
Там зажглась твоя звезда,
О которой ты говорил.
Настал час, время, которое могло не прийти, но мы успели?
– Мы
– А какое название дали вы кораблю? – с трепетом спросил я.
– А какое название мы могли ему дать? – спросил Алеша.
– Кораблю, подобному слову “мечта”?
– "Мечта", – ахнули Штурман и Механик. – Удивительно, а мы ведь не сомневались, что его имя – "Мечта".
– Хорошо, настало время протрезветь, – сказал я. – Ведите. Под ручки.
Мы опять надели куртки, штормовки и вышли в слякоть сереющего дня.
Так и должно быть. Сейчас мы зайдем в сарай, посмотрим на место, где мог бы стоять корабль, а потом будем смеяться и болтать без умолку. А когда взойдет Луна ухватим ее взглядами и притянем на несколько метров к Земле.
Воротина со скрипом отошла, и мы ввалились в тесный мрак сарая.
…Корпус не блестел. Быть может, потому что здесь не хватало света далеких звезд? Глухие доски крыши вместо неба.
Корабль был таким, каким мог быть только в наших мечтах – маленький, с хрустальной темной рубкой. В ней разумеется никого не было.
– У нас есть корабль! – немея от восторга прошептал я.
– Да, у нас есть корабль! – вскричали Штурман и Механик.
– И чего мы ждем, кондуктора? – мы радостно и шумно полезли в маленький люк.
– Если когда-нибудь отправимся в звездное путешествие, – вещал Алеша. – я наберу с собой книг побольше, а то лететь долго – наверное скука.
Внутри свободного пространства в самом деле было немного – по сторонам овалообразного коридора располагались дверцы ведущие, видимо, в машинный отсек.
– Миша, Механик, ты наконец будешь управлять механизмами, как мечтал когда-то, – выпалил я, сдерживая нервную дрожь.
– Влад, там нет механизмов, совсем. И в молекулярной механике я ничего не понимаю. Да и любой земной профессор, думаю, сойдет с ума, сунься он в машинный отсек. Туда вообще лучше не заглядывать для душевного спокойствия.
– А если двигатель сломается? – с тревогой спросил я. Понял, что сморозил глупость, но никто не рассмеялся.
– Думаю Миша с гаечным ключом вряд ли поможет, – добродушно произнес Штурман, ну может чуть улыбнувшись. Я этого не видел в полумраке, сам догадался, по дрогнувшему тембру голоса.
– А у меня с собой нет гаечного ключа! – разочарованно ответствовал Миша.
Если механик не сможет ремонтировать корабль, то, что смогу я?
Наконец мы ввалились в рубку. Не попали. Не вошли. Ввалились, словно клубок медведей, в уютное пространство. Штурман щелкнул выключателем и перед нами загорелась нежно голубым светом панель с огромными клавишами, на которых чернели неизвестные значки. Инопланетные… Будто непоседливые зверьки, они переплетались закорючками, создавая странные узоры. Всего клавиш было штук десять. Видимо это шутка.