Мы – Разбойниковы
Шрифт:
– Девочки, не ссорьтесь с утра, – урезонила Хильда.
Мой боевой дух пошел на спад, когда Хильда выложила на тарелку яичницу. Чего уже только не было на складном столике: готовые бутерброды, подозрительно похожие на те, которые мама накануне купила нам в дорогу, тефтельки, маринованные огурчики, жареная колбаса,
– Налетай, малышка, хороший завтрак – половина дела. Верно, Калле? – Бешеный Карло с лукавой усмешкой ткнул сына в бок. Калле в эту секунду как раз откусил половину такого же многоэтажного бутерброда и, конечно, закашлялся. Карло заботливо постучал его по спине.
– Колбасная тревога! – провозгласила Хели и отодвинулась подальше. Я тоже отступила на пару шагов. Спустя мгновение колбасный салют изо рта Калле разлетелся во все стороны.
– Каждый раз этим кончается, когда он набивает рот, – доложила Хели. – Обжора. Пей лучше молочко, детка.
– Я не обжора, – буркнул Калле.
– Не выйдет из тебя разбойника, – безжалостно продолжила Хели.
У нас дома за столом всегда царила гробовая тишина. Я скучала, родители читали каждый свою газету, Ванамо строчила эсэмэски и жевала в такт музыке в наушниках. Никому ни до кого не было дела.
Когда свара утихла, я решила, что настал мой час.
– А кстати, – поинтересовалась я невинно, – когда вы вернете меня домой?
– Хочешь добавки, детка? – Не дожидаясь ответа, Хильда выложила аппетитную горку яичницы на тарелку и поставила передо мной.
– Эй, вы слышите? – не унималась я.
Золотко как бы невзначай взмахнул рукой и усадил меня на складной стульчик:
– Куфай-куфай,
– Почему, черт возьми, никто не слушает, что я говорю?
Дома я привыкла, что, если четко изложить, чего хочешь, есть шанс это получить. А тут все продолжали поглощать завтрак, будто я муха какая-нибудь.
– Да потому что в нашей семье никто не принимает никаких решений до завтрака. Хороший завтрак – половина дела!
– Папа еще не… – начал Калле.
– Что-о-о-о-о? – взревел Карло.
– Его высокопреатаманство ничего не делает, пока не съест свой ежедневный бутерброд с горчицей.
Карло не мог ничего сказать с набитым ртом, но растопырил руку и по-тарзански похлопал себя по груди.
– Этот бутерброд считается священным, – добавила Хильда и сунула в рот тефтельку.
– Единственный раз, когда мы нормально не позавтракали, нас едва не поймали.
– Типун тебе на язык, – рявкнула Хели и поплевала через плечо.
Все семейство прекратило есть и последовало ее примеру, а потом как ни в чем не бывало снова принялось за еду. Я только глаза таращила.
– Давай-ка ешь, – велела мне Хильда. – Скоро в дорогу.
– Руками? – скривилась я. – Да ни за что.
Смотреть на летящие у Калле из рта крошки и чавканье Бешеного Карло было противно, но голова уже кружилась от голода. Я поискала глазами салфетки. Где там. Даже туалетной бумаги не было. Потом я заметила, как Золотко пьет прямо из горлышка мамину минералку, и сдалась. Взяла двумя пальцами пирожок с мясом, засунула внутрь две тефтельки, подумала и провела сверху дорожку из горчицы. Уселась на стул, досчитала до трех, как перед прыжком, и откусила.
Конец ознакомительного фрагмента.