Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
один отец: “Кто, кроме тебя, будет ухаживать за твоей картошкой...Ведь ее
скоро надо будет пропалывать.. Да и дома работа всегда найдется...”
Такие “деловые” разговоры радовали отца.. И он верил, что,
действительно, скоро “поднимется” с кровати, отправится за Урал, “на
картошку” или осмотрит и проверит двор и базы...
Иногда в дом приходили братья отца и их жены. Больной сдержанно
встречал своих родственников ( характер нисколько не изменился):
хотел, чтобы они видели его, всегда сильного, крепкого, - слабым и
беспомощным... Одну из родственниц он, вообще, выносил с большим
трудом : “...Все зудит - зудит, как комар...Советует сделать одно - другое.
Зачем -то хочет пригласить чтицу, как будто сам не знаю, что мне надо...
Вот встану - и тогда решу...“ . .. ..
Но встать отцу не удалось... И причина трагического исхода,
наверное, - не только в тяжелой болезни, но и в его душе, в чувствах...
Жизнь без мамы потеряла для отца какой - либо смысл... Оказывается,
“твердый” казак имел тонко чувствующее сердце, но всегда скрывал свои
переживания: он не хотел выглядеть перед артельщиками и приятелями
398
слабым, незнающим и сомневающимся... И только сейчас в нем открыто
проявился спокойный, мягкий и внимательный характер в отношениях с
близкими, в беседах о маме и прошлом нашей семьи, часто - тяжелом,
горьком, редко - светлом, радостном, в интересе к работе своих взрослых
детей... Отец постоянно ругал себя за “нынешнюю бездельную жизнь”, к
которой он, занимавшийся всю жизнь нужным дому делом, не мог
привыкнуть... Мы надеялись, что через месяц - полтора отец почувствует
себя, если не совсем здоровым, то хотя бы способным самостоятельно
двигаться, выходить во двор, дышать свежим воздухом, выполнять легкое
дело и пр.
Наши радостные, светлые ожидания не сбылись.. Через полтора
месяца ( 27 -го июня) сердце отца не выдержало. На нем сказались годы
нелегкой жизни, состоявшей из бесконечной работы, постоянных забот и
волнений о семье и хозяйстве, смерть мамы, его единственной Катюши, с
которой прожил в любви и согласии более полувека...
Для своих детей отец был “вечным”, беспокойным тружеником, не
жалевшим сил и времени ради их спокойной и обеспеченной жизни,
строгим, деловым наставником, утверждавшим, что в жизни “ничего даром
не дается”, умным организатором работы не только своих детей, но и
коллег - артельщиков...
Мы видели в отце еще и “природного” уральского казака,
влюбленного в бескрайние просторы родной земли и в вольный Урал -
Яик Горыныч,
традиционных песнях...
...И сестра, и братья пытались, но не могли понять и объяснить
горестные, страшные события, стремительно быстро разрушившие нашу
семью.. Почему неожиданно скончались родители?.. Почему судьба так
жестоко ударила по нашим душам и сердцам? Ответы на эти и другие
вопросы, конечно, никто из нас не знал и не мог найти. Но мы уже тогда
понимали, что со смертью отца окончательно распалась, исчезла старая,
традиционная казачья семья.. Ушел из жизни ее последний активный
защитник в нашем доме.....
Провожали отца в последний путь не только родственники... Пришли
многие соседи, знавшие нашего отца как спокойного и справедливого
человека - работника...Прощались с отцом и его последние, немолодые
товарищи, с которыми он работал вместе долгие годы...Их осталось
немного . Постояли несколько минут около гроба, произнесли известные
слова...
.. Похоронили отца рядом с мамой, - на старом кладбище...Родители и
после смерти, как и при жизни, были вместе...
Со времени их утраты прошло более трети века, но в моей памяти они
по - прежнему остаются живыми, - любимыми и справедливыми,
399
заботливыми и взыскательными по отношению к своим детям... И
невольно вспоминаются самые различные (радостные и печальные)
события уже далекой нашей общей жизни.. И вновь становится
невыносимо тяжело на душе...Никогда мне не освободиться (и надо ли
освобождаться?!.. ) и от этих воспоминаний и чувств...
***
После смерти отца дом на Плясунковской улице опустел. Костя с
семьей через несколько недель переехал в новую квартиру. Сестра
организовала печальные “сороковины”: и она, и братья понимали, что эта
горестная встреча может оказаться последней в нашем родном месте...Мы
предложили племяннику, живущему вместе с тещей, занять семейный
дом. Но тот отказался: через несколько месяцев он надеялся получить
хорошую “казенную” квартиру.. Год спустя мы, дочь и сыновья покойных
родителей, вступили в права наследования. И не знали, что делать с
приобретенным хозяйством... Везде были видны следы приближающегося
полного разрушения... Наши бывшие владения требовали серьезного
ремонта.. Но в нем никто из нас - наследников не был заинтересован... И