Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Шрифт:
Вместо послесловия
В предыдущей главе этой книги, в которой освещалось развитие политических событий в Советском Союзе в 1985–1987 годах, я только отдельными «вкрапинами» писал о своем участии в них и об их проявлении в Краснодарском крае. Хочу, хотя бы частично, восполнить здесь этот пробел, рассказать, как проявлялись и росли на Кубани «демократические» настроения.
Сначала стали гулять по рукам антикоммунистические статьи, публиковавшиеся в «Огоньке», в «Аргументах и фактах», в «Московских новостях», в «Литературной газете», в «Московском комсомольце» и в других изданиях.
Потом стали доходить «слухи» о сборищах «демократической» публики, проходивших в Москве. Затем стали звучать рассказы очевидцев, побывавших на этих митингах.
Но в большинстве своем люди, узнавая о нарастании антикоммунистических настроений, говорили с осуждением, с тревогой об опасности огульной критики советской и партийной истории, порождавшей нездоровый интерес у многих, политически неподготовленных людей, от которых еще недавно антикоммунизмом и не пахло.
Порой звучали вопросы и реплики с «похвалой», что стали печатать статьи такого содержания. Но чаще – с осуждением такого «плюрализма», сеющего сомнения в ценностях советской системы, жизни, которой спокойно жили советские люди многие десятилетия.
Затем на семинарах партийно-хозяйственного актива, лекторов, пропагандистов, агитаторов и политинформаторов стали возникать вопросы: «Как вы всё это оцениваете? Кому это выгодно? К чему это приведет?»
Возникали такие разноплановые вопросы с различными оттенками и в студенческих аудиториях, и в производственных коллективах.
Как правило, звучали они спокойно, даже с извинением «за неподобающий интерес к этим „демократическим бузотёрам“».
Я был рад тому, что мог помочь своим слушателям понять, разобраться в сути возникших треволнений и стремлений.
Но вскоре спокойный интерес к такого рода поведению «сомнительной публики» стал резко меняться. Особенно, когда откровенно клеветнические, лживые, циничные статьи оставались без внимания ЦК КПСС или даже получали поддержку и одобрение горбачевско-яковлевского руководства партии: «Мол, всё это в русле „демократизма“, „гласности“, „плюрализма“».
У меня лично возросла непроходящая тревога, когда уже не отдельные издания, а в большинстве своем, печать, включая коммунистическую, радио и телевидение, становились рупором чуждой, антисоциалистической идеологии, морали, по сути своей враждебной нашему советскому обществу, сомкнулись с зарубежными антисоветскими голосами…
Анархическое своеволие всё больше укоренялось в реальной жизни нашей страны под мощнейшим массированным наступлением псевдодемократических сил, ослаблялись авторитет и роль КПСС в советском обществе, чему в наибольшей степени способствовала ренегатско-предательская деятельность, проводимая Горбачевым, Яковлевым и иже с ними.
В конце 1988 года и особенно в 1989-м антисоветски настроенные лавины «демократической» публики, первоначально собиравшиеся в темных закоулках и переулках, выкатились мощной многотысячной лавиной на Красную – главную улицу краевого
Нежданным для меня взрывом антикоммунизма и антисоциалистических настроений явился семинар преподавателей общественных наук вузов и техникумов края. Трудно было поверить тому, что я услышал из уст многих его участников. Ведь это были люди, профессиональным назначением которых являлось обучение студентов марксистско-ленинской теории, трем её основным составным частям: научному коммунизму, марксистско-ленинской философии, марксистской политэкономии, а также истории Коммунистической партии Советского Союза.
Многих преподавателей я хорошо знал и никогда не замечал за ними антипартийных, антикоммунистических проявлений. Теперь они восхищались тем, что публиковалось в названных выше изданиях, что пленило их сознание…
Мои попытки аргументировано возразить им, разубедить были встречены в штыки. Воспаленные глаза вчерашних единомышленников смотрели на меня не просто возбужденно, а осатанело. Было от чего встревожиться: ведь еще год – два назад эти люди с глубочайшим, как мне казалось, искренним уважением соглашались со мной, благодарно воспринимали мои лекции, выступления, выражали признательность на семинарах, конференциях, в дискуссиях…
Потом я встретился с такого же рода настроениями и высказываниями преподавателей своего родного Кубанского государственного университета на открытом партийном собрании. Они прозвучали в вопросах и репликах после моего выступления с докладом об актуальных проблемах внутренней и внешней политики КПСС.
Все эти факты говорили о том, что горбачевская псевдодемократическая отрава получила весьма широкое распространение и поработила даже многих коммунистов, партийных работников, преподавателей общественных наук.
…С большой тревогой и тяжелыми раздумьями я возвращался с Краснодарского камвольно-суконного комбината, где райком партии попросил меня встретиться с рабочими и служащими, поскольку там возникло много недоуменных вопросов. Не помню, по какой причине, но встреча проходила не в клубе комбината, а на улице, у проходной, где собралось до двухсот человек. Получился импровизированный митинг. Не успел я начать свое выступление, как раздались вопросы, реплики самого агрессивного характера:
– Зачем нам твои речи? Ты лучше ответь, как жить при сплошном дефиците на всё: на продукты, на мыло, на стиральный порошок? До чего вы, коммунисты, довели страну? Куда вы смотрите? Давно пора выгнать вашего Горбачева и всю его свиту. Ведь скоро все передохнем при такой жизни…
И так далее, в том же духе. Только все это было «сдобрено» крутыми язвительными словечками и матерной бранью…
В большинстве своем на митинге преобладали женщины: они составляли основной контингент комбината. Именно это особенно жалило сердце. К тому же в их устах звучала горькая, горестная правда…
Но самым первым и, пожалуй, самым трудным испытанием на прочность и зрелость было мое участие в многотысячном митинге-манифестации крымских татар в Краснодаре, приуроченном к 45-й годовщине их выселения из Крыма. Многие тысячи крымских татар перебазировались из тех мест, куда они были выселены, в районы Краснодарского края, ожидая часа своего возвращения в Крым.