Мы-русские, других таких нет (рассказы)
Шрифт:
– - Ура!!! Получилось!
– - Я же тебе говорил, -- в голосе старшего, и начинающего басить, слышалась какая-то фальшивая бравада, и одновременно неуверенность в собственных словах.
– - У скаутов всегда все получается. Поправь сейчас-же галстук. Тоже мне, младший брат. Мы должны быть примером. Сейчас отряд придет, будем палатки ставить.
– - А можно мне спать с тобой, в одной палатке?
– - Нельзя. Младшие спят со младшими. Таков закон скаутов.
– - Ну, пожалуйста... Я очень хочу. Я... Я ...
– - Будешь спать с Джеком и с Шаном.
– -
– - Молчать! Младший кандидат в члены скаутской организации, равняйсь, смирно!
Я с легким испугом выглянул в окно. За соседским забором, высотой мне с грудь, в землю был вбит бамбуковый кол, напомнивший мне осиновый. Кол был расперт бельевыми веревками, вершина его логически завершалась звездно-полосатым американским флагом. Около древка стоял долговязый парень совершенно китайской внешности в скаутской форме, а рядом с ним вытянулся по стойке смирно тот самый трогательный очкарик, из-за которого я купил ненавистное скаутское печенье.
– - Ну да, ну конечно, флаги будем поднимать, -- мрачно пробурчал я, еще не подозревая, какие испытания готовит мне судьба.
– - Хорошо, давайте я вам вымпел победителя социалистического соревнования на антенне подвешу...
Вымпел этот, запавший мне в душу, я на прошлой неделе обнаружил в магазине антиквариата под названием "Бомбейская Кампания"."Победителю социалистического соревнования цеха номер пять плодоовощной базы двенадцать Краснопресненского района города Москвы товарищу Воробьеву от первого секретаря городской партийной организации тов. Гришина".
Нет, работать в первый, один из пяти, драгоценный день отпуска, мне, по-видимому, не было суждено.
– - Правее. Вместе, вместе тяните. Забивай, забивай...
День, скорее всего, был потерян бесповоротно и окончательно. На соседнем участке, за забором, на моих глазах разбивался палаточный лагерь. Человек десять в рубашечках со столь печально знакомыми мне галстуками и пилотками, таскали металлические трубки, молотки, и, стена к стене, возводили все новые палатки.
– - Четыре, пять,-- Черт побери! Я насчитал пять палаток, и почувствовал предательскую головную боль.
Отряд, строиться!
– - неожиданно рявкнул долговязый парень.
– - Смирнаа!
Приготовиться к подъему флага!
– - Па-ра-ра-ра -- ра-ра!
– - пропел горн. Впрочем, флаг застрял, недоехав до вершины, видимо, зацепился за сучок.
– - Скауты...
– - Долговязый откашлялся.
– - К библии! Сегодня мы читаем отрывки из книги Генезиса, страница пятьдесят три.
– - И испепелю тебя и города народа твоего небесным огнем!
– - Скаут Джаоронг!
– - Я!
– - Толстенький мальчик в очках вытянулся по стойке "смирно".
– - О каком народе идет речь?
– - О ревизионистах и предателях с севера, погрязших в грехах и коррупции. О тех, кто примазался к коммунистическому движению, но, на поверку , оказался лживым шакалом.
– - Правильно, скаут Джаоронг! Что говорил о них великий председатель Мао?
И тут очкарик разразился длинной цитатой на китайском языке.
– -
– - Рявкнул старший брат.
– - Ра-ра-ра, ра-ра, ра-ра!
– - Раздалась громкая речевка, я уже не разобрал, по-английски или по-китайски. Чем угодно клянусь, она мне напомнила как две капли воды стихотворение "Кто шагает дружно в ряд, пионерский наш отряд".
Но когда два долговязых подростка в шортиках и галстуках с важным видом пронесли мимо стоящих под звездно-полосатым флагом и отдающих пионерский салют детей красно-звездчатый китайский флаг, я потерял чувство реальности.
– - Идиоты, -- я тихо застонал.
– - Ра-ра-ра-ра, ра-ра -- ревело за забором.
– - Эй, -- в отчаянии взревел я.
– - Скауты! Побойтесь Бога и председателя Мао!
– - Ра-ра-ра-ра, ра-ра, -- речевка вяло скисла.
– - Мама!
– - Замычал старший скаут.
– - Сосед нам мешает.
– - Эй, мистер, -- в поле моего зрения появилась пожилая женщина.
– - В чем дело?
"Хунвейбинка" -- мгновенно понял я.-- Извините, -- я попытался быть вежливым настолько, насколько мог.
– - Вы бы не могли заниматься всем этим немного потише...
– - Почему это?
– - Хозяйка перешла в наступление.
– -Вам должно бы быть стыдно! И вообще, как вы смеете мешать нашим детям?
– - Слово "нашим" было нарочито подчеркнуто.
– - Кстати, мистер, это - наша частная собственность. Если вы посмеете еще раз нас побеспокоить, мы вызовем полицию.
– - Извините, я собственно, -- мне стало неловко и противно одновременно.
– - Нельзя ли... Ну хоть немного потише.
– - Нельзя!
– - Хунвейбинка развернулась ко мне спиной и оскорбленно вошла в дом.
– - О, Господи, -- взревел я.
– - Нет мне спасения. Почему я попал в эту сумасшедшую страну непуганных идиотов? Почему эти плоды культурной революции живут в собственном доме, разводя всякую социально-незрелую ересь? За что караешь ты меня?
– - За грехи, -- ласково пропел внутренний голос, и я понял, что вдохновение ко мне сегодня уже не вернется. По этому поводу я решил окончательно погрязнуть в грехах, и поехал к любимой девушке, у которой задержался до пол-второго утра. Вернулся я домой пахнущий коньяком, в мятой рубашке и совершенно вдохновленный, сел за письменный стол, и, поглядев на рукопись, почему-то оказался в длинном школьном коридоре из моего детства.
Снилось мне детство, причудливым образом смешанное с отротчеством и юностью. Меня исключали из состава пионерской организации за употребление коньяка и курение в школьном туалете. Нет, курить я курил, признаюсь, но вот коньяка в те годы не употреблял, разве что портвейн "Три семерки". Вот уже выстроились в ряд пионеры, презрительно смотрит на меня директриса, она поджала губы и сейчас...
– - Погодите, -- смеюсь я.
– - Я уже взрослый. Более того, я живу в Америке и вы меня исключать не имеете никакого права. С курением, правда, у них и здесь проблемы, но, честное слово, я курю только у себя в садике и в автомобиле. Я понимаю, что отравляю окружающую среду, но...