Мы с Серёжкой близнецы
Шрифт:
— Мама!
Она не отвечает. Я зову:
— Серёжка!
Он проснулся злой и шипит:
— Спи, чего раскричалась! Ещё ночь — видишь, темно!
Я и заснула. Просыпаюсь — мама меня трясёт и говорит:
— Скорее, Машенька, пятнадцать минут осталось!
Мы быстро оделись, поели и побежали в школу. А мама ещё до нас ушла.
Приходим мы с Серёжкой из школы — дома у нас некрасиво так. Кровати не убраны, на столе грязная посуда, корки хлебные… Обычно мы все вместе убираем ещё до ухода, а сегодня некогда было. Серёжка
— Давай, Маша, вымоем посуду и всё уберём. Вот мама обрадуется!
Я спрашиваю:
— А водогрей как же?
Нам водогрей не разрешают самим зажигать.
— Подумаешь, водогрей! — отвечает Серёжка. — Во-первых, я его запросто могу зажечь. А во-вторых, мы и холодной водой вымоем, под краном.
Ну, начали мы убирать. Хлеб и все продукты в буфет поставили, пыль везде стёрли, пол подмели, а посуду снесли на кухню и стали мыть. Серёжка моет, я вытираю. Хорошо так работаем! Все чашки перемыли, за тарелки принялись. И всё удивляемся: почему их так много? Завтракали мы втроём, а сколько тарелок испачкали! Потом вспомнили: мама не смотрела на нас, а мы взяли себе по три тарелки и с одной на другую кашу перекладывали, чтобы скорее остыла… Оказывается, это не так-то приятно — на трёх тарелках сразу есть!
Ну, что делать, приходится мыть! Вымыл Серёжка первую тарелку и даёт мне. А она противная такая, жирная… Я и говорю:
— Серёжка, ты с одной стороны мыл или с двух?
— С двух, — отвечает Серёжка. — А может, с одной. Не помню что-то.
— Ну, вымой с другой теперь!
Взял Серёжка тарелку, повертел её и говорит:
— Так я же не помню, с которой стороны мытое, а с которой — нет.
Стали мы рассматривать тарелку — везде она грязная, со всех сторон. Серёжка рассердился и кричит:
— Ну тебя! Это всё твои были выдумки на трёх тарелках завтракать. Мой теперь сама, а я вытирать буду.
Стала я мыть тарелку — ничего не получается. С одной стороны вымою — на другой уже жирные капельки появляются.
Я предлагаю:
— Серёжка, давай с мылом!
А Серёжка опять сердится:
— Ещё чего — с мылом! Давай лучше я водогрей зажгу. Мама обрадуется, что мы сами научились зажигать. Вот увидишь.
Ну, я чувствую, что Серёжка всё равно решил зажечь, и не стала спорить. Вот взял он спички, открыл водяной кран, повернул ручку от газа, которую мама поворачивает, спичку зажёг, поднёс к газу — а газ не горит.
— Ничего, — говорит Серёжка, — это он пока что набирается. Подождём минуты две.
Пошли мы к будильнику, две минуты постояли, вернулись в кухню. Опять не горит!
— Слушай, Серёжка, — говорю я. — Иди к тёте Наде: может, она дома.
Серёжка побежал, стучит — никто не открывает. Дёрнул дверь —
— Ну, что будем делать? — спрашиваю я у Серёжки.
— Ерунда, — говорит он. — Сейчас наберётся газ…
И вдруг как бросится к водогрею и давай принюхиваться.
Я спрашиваю:
— Чего ты нюхаешь-то?
А Серёжка:
— Понимаешь, Маша… Ты только не бойся — я сейчас форточку открою… Газ уже идёт, наверное. По-моему, идёт. Понюхай ты, пожалуйста…
А я слышу, что Серёжка со мной вежливо разговаривает, и мне до того страшно стало!
— Да ты не реви, — говорит Серёжка. — Чего реветь? Ты понюхай лучше!
Стала я нюхать — не пахнет никаким газом. Может, Серёжке показалось?
— Ничем не пахнет, — говорю.
— Много ты понимаешь, — кричит Серёжка. — Пахнет, да ещё как!
Только я собралась его стукнуть хорошенько, как зазвонил телефон.
— Да! — говорит Серёжка. — Здравствуй, Кузнецов. Сто тридцать четвёртый столбик задан. А по чтению — про белку. Я что делаю? Водогрей зажигаю. Что? Нет, не горит. Сам не знаю. И Машка не знает. Газ не идёт, понимаешь. А у вас идёт?
Серёжка положил трубку на стол и говорит:
— Кузнец пошёл узнавать, идёт у них газ или нет.
Слышим, в трубке трещит что-то. Серёжка схватил её и кричит:
— Ну? Как у вас?
А потом вылупил глаза и удивляется:
— Ох, до чего я глупый!
Повесил трубку и объясняет:
— Мы с тобой верхний кран не открыли. Который мама от нас закрывает. Вот газ и не идёт.
Повернули мы кран, поднесли спичку к газу — он сразу и загорелся: даже ни одной минуты не набирался. Вода сразу пошла горячая, тарелки мы вымыли, вытерли и начали в буфет ставить. А водогрей потушили. Тут я Серёжку спрашиваю:
— Ты, значит, наврал, что газ должен минуты две набираться?
— Я наврал?
— Конечно, ты, кто же ещё…
— Я никогда не вру, а вот некоторые…
И тут Серёжка как толкнёт меня! Но драки не получилось, потому что в это время раздался звонок.
— Не открывай, — говорит Серёжка, — там, может, грабители пришли… Спроси, кто это звонит так громко.
А сам берёт папин молоток и бежит к двери. Я спрашиваю:
— Ты зачем молоток взял?
— Сейчас я ему как тресну, — отвечает Серёжка, — вот этому, кто за дверью стоит…
А из-за двери голос раздаётся — весёлый и не страшный нисколько:
— За что же меня-то трескать, если я к вам на помощь пришёл? Это нужно того треснуть, кто без разрешения газ включает.
Мы с Серёжкой так и сели оба около двери. А потом Серёжка говорит:
— Что же ты сидишь? Открывай — это Ленгаз пришёл.
А дяденька из-за двери подтверждает:
— Правильно, Ленгаз. Открывайте скорей, мне некогда.
Открыли мы дверь — и дяденька из Ленгаза вошёл к нам в квартиру. Он молодой совсем, у нас в школе десятиклассники и то старше. И спрашивает серьёзно: