Мы с тобой одной крови
Шрифт:
– Ты надеешься склонить его на свою сторону?
– Я уже это сделал, – ответил Гуров. – Теперь хочу, чтобы он данный факт осознал. И в случае, если начальство поставит его перед выбором, Павел должен быть к ответу готов, а не начинать его искать. В острой ситуации можно принять неправильное решение.
– Значит, вербуешь, – утвердительно сказал Крячко.
На лестничную площадку выскочила девушка с папкой в руках, стрельнула удивленным взглядом на мужчин, которые стояли у окна, застучала каблуками по ступенькам, спустившись
Гуров проводил девушку взглядом, хотел сказать сердито, но сдержался, заговорил ровно, с паузами:
– Нас работа совсем доконала. Я пытаюсь установить с человеком нормальные дружеские отношения, и только. Павел Кулагин приличный парень, хороший оперативник…
– Я попытаюсь выполнить, но за результат не ручаюсь, – перебил Крячко.
Он не поверил Гурову, прекрасно понимая: хорошие, доверительные отношения с офицером, который служит в подразделении противника, – пусть и не вербовка в полном смысле слова, но уж точно ход оперативника, а не соседа по лестничной площадке, который за спичками зашел.
– Вот и попытайся, а я двину в другую сторону. Встречаемся после восемнадцати.
Генерал Барсук подписал лежавшие перед ним документы, закрыл папку, разгладил, взглянул на сидевшего напротив Еланчука, спросил:
– Собрался, Юрий Петрович? Все в порядке?
– Мне собрать чемодан часа хватит, – ответил Еланчук, с удивлением поглядывая на генерала. – Командировка в Австрию на три года. Люди годами, как волки грызутся, а тут два хода – и в дамки. Я такого за всю службу ни разу не встречал.
– Умный очень. В жизни все случается, абсолютно все. – Барсук протянул папку, даже вылез из кресла. – Семью пришлем быстро, не сомневайся.
– Спасибо, Степан Акимович.
– Самолет у тебя в двадцать два, время есть, но ты с Гуровым не встречайся и не звони. Это моя личная просьба. Договорились? – Генерал пожал полковнику руку, даже проводил до дверей.
Оставшись один, генерал прошелся по ковру, постоял у запотевшего окна, затем вынул из шкафа бутылку коньяка, тяжело вздохнул, убрал, шкаф запер, а ключ швырнул под стол для совещаний.
«Это пока я с силами соберусь и на карачках со своей толстой жопой за ключиком полезу, так уйма времени пройдет, – рассуждал он, усаживаясь в жесткое кресло. – Эх, сопляки вы, хотя мозгами многих бог не обидел».
Еланчук знал, что недавно генерал Барсук дал своему новому молодому начальнику бой. Новоиспеченному начальнику, минуя генерала Барсука, доложили, что разрабатываемый полковник милиции Гуров дружит с полковником Еланчуком. Еланчук не имеет к разработке отношения, однако лучше перестраховаться. Молодой зампред вызвал Барсука и приказал сослать Еланчука к чертовой матери. И тут «старик» проявил норов и неожиданную смелость, заявив, что такими профессионалами не бросаются. А уж коли Еланчук в Москве сейчас лишний, то следует его сослать в Европу и там «законсервировать» до лучших времен. А коли
Молодой генерал поначалу вспылил, однако быстро отошел, сказал, что согласен, профессионалов следует ценить, мол, решайте вопрос сами, но полковника Еланчука срочно из Москвы убрать. Вакансия в Вене открылась еще три месяца назад, но австрийцы не принимали кандидатуры Москвы. Еланчук лет десять назад в Вене работал, был известен спецслужбам досконально, и вопрос с кандидатурой Еланчука решили быстро, рассудив, что на вакантную должность русские все равно пришлют разведчика, так уж лучше иметь под боком человека известного.
Так полковник Еланчук убрался с линии огня в тихую благодатную заводь, а полковник Гуров лишился профессионального консультанта, на которого имел серьезные виды.
Не без труда, но довольно быстро Гуров разыскал депутата Думы Иону Пантелеевича Доронина. Он был уже не трезв, но еще не пьян, бесцельно разгуливал у дома Бардиных, где его и подобрал Гуров, понимая, в каком состоянии должен находиться депутат, и полагая его притяжение к данному дому вполне логичным. Доронин молча обнял Гурова, безропотно уселся в машину.
Недолго думая, Гуров привез Доронина к себе домой, благо, еды да и выпивки со вчерашнего вечера оставалось много, а в случае необходимости Иону можно и спать уложить.
Иона был молчалив, к окружающему равнодушен, подчиняясь хозяину, сел за стол, выпил рюмку водки, съел тарелку пельменей и неожиданно спросил:
– Несчастный случай или ее убили?
– Глупости все это, выбросьте из головы.
Доронин взглянул на Гурова трезво и пытливо, неожиданно перешел на «ты», бутылку водки отставил на дальний конец стола.
– Ты, Лев Иванович, человек умный, проницательный, а простых вещей не понимаешь, потому часто ошибаешься. Я не про твою чертову профессию, а про быт, простую жизнь, без хитростей, ловушек и сложных комбинаций. Лева, жизнь проще, а может, и сложнее, черт не разберет! Я вконец запутался! Как ты полагаешь, мне еще можно выпить? Я не превращусь в свинью?
Гуров переставил бутылку, улыбнулся.
– Самое простое в нашей жизни – это давать советы. – Он наполнил рюмки. – Проживи сегодня и завтра, потом попробуй эту проблему решить. Кроме тебя самого, тебе никто не поможет.
Доронин согласно кивнул, взглянул на рюмку, но не тронул ее и сказал:
– Ты умный, меня считаешь человеком недалеким и алкоголиком. На самом деле я далеко не глуп, два года назад я практически не пил. Я любил Ирину, знал, что мы с ней никогда не будем вместе. Ты прекрасно понимаешь, почему. Ее убили. Я подумал об этом, когда узнал об аварии, потом засомневался. Когда я увидел тебя у ее дома, понял: Ирину наверняка убили. Ведь ты туда приехал в поисках меня, ты сыщик, знаешь, кого и где следует искать. Верно?