Мы с тобой
Шрифт:
Да, она любит Эллиота, но она почти всю свою взрослую жизнь следовала за ним по пятам, как собачонка. Ей пора стать хозяйкой собственной жизни ради себя самой и ради Эли.
Ей пора возвращаться домой.
Когда Эллиот взял ее за руку и повел к дивану, она покачала головой:
– Нет, Эллиот, я так больше не могу. Мне не нужны сказки. Мне нужна стабильность. Я хочу жить реальной жизнью. Я теперь знаю, кто я. Знаю, какой жизни хочу для себя и Эли. В этой жизни нет места постоянным переездам и боязни того, что однажды в наш дом может войти новая Джианна.
Эллиот встретился с ней взглядом. В
– Люси-Энн…
Она прижала палец к его губам:
– Я больше не хочу с тобой спорить.
– Ты уверена, что я ничего не могу сделать, чтобы заставить тебя передумать?
– Уверена, Эллиот.
Тогда он медленно отпустил ее руку. Его мрачное лицо выражало смирение, словно он давно осознавал неизбежность этого.
Они только что попрощались друг с другом.
Люси-Энн сидела в старом кресле-качалке в доме тети Карлы. Эли, которого она держала на руках, давно уснул, но она по-прежнему прижимала его к себе. Его теплое маленькое тельце давало ей утешение.
Вчера после их близости они сразу же вернулись в его квартиру, и она быстро собрала их с Эли вещи. Затем частный самолет Эллиота доставил их в Южную Каролину. Люси-Энн не позволила ему их сопровождать. Она не хотела, чтобы он отвлекался от гонок. Это могло стать причиной новой аварии. Они договорились, что он сможет навещать Эли, когда захочет, и они спокойно расстались.
Она любит Эллиота всем сердцем, но ответственность перед сыном для нее важнее. Эли нужна стабильность. Ей тоже. Поэтому в течение ближайших двух недель она найдет для них с Эли отдельное жилье.
Ее взгляд упал на стеганое одеяльце на кровати, которое тетя Карла сшила много лет назад ей в подарок, и к ее глазам подступили слезы. Она очень любит этот уютный дом, с которым у нее связано столько теплых воспоминаний, но больше не может здесь оставаться. Ей пора стать хозяйкой собственной жизни.
В коридоре послышались шаги. Их мерный отчетливый стук был хорошо ей знаком. Едва она успела вытереть слезы, как в комнату вошел Эллиот. В вылинявших джинсах и простой серой футболке он был так похож на мальчишку, который когда-то прятался вместе с ней в этом доме, но его красивое лицо было непроницаемым.
– Я не ждала тебя так рано, – сказала она, вместо приветствия.
– Я хочу поговорить с тобой о будущем, – решительно заявил он. – Пойдем прогуляемся. Карла сказала, что присмотрит за Эли.
– Хорошо, пойдем поговорим, – согласилась она, подумав, что речь пойдет о будущем Эли. – Но прежде чем мы это сделаем, мне нужно понять, что для тебя значит Джианна. Вчера перед твоей аварией она подошла ко мне и сказала, что все еще тебя любит.
Между его бровями залегла складка.
– Позволь мне все прояснить раз и навсегда. Я не люблю Джианну и никогда не любил. Я виноват перед ней, потому что, переживая из-за нашего с тобой разрыва, возобновил отношения с ней и вселил в нее ложную надежду. – Его черты смягчились, взгляд наполнился искренним чувством. – Это была ошибка, которую я никогда больше не повторю. Джианна в прошлом. Мое будущее – это вы с Эли. Ну что, идем?
– Да, – с облегчением ответила Люси-Энн и, осторожно положив спящего малыша в колыбельку, тихо вышла из дому вслед за его отцом.
Спустившись
Засунув руки в карманы, Эллиот шел рядом с ней. С того момента, как они покинули дом, он не произнес ни слова, и она решила, что он хочет поговорить с ней в определенном месте.
У старой сосны с расщепленным стволом тропинка повернула налево. Сделав несколько шагов, Люси-Энн застыла как вкопанная при виде четырех одеял, свешивающихся с ветвей деревьев. Пятое лежало на земле, образуя пол.
Люси-Энн была так глубоко тронута, что на глаза ее навернулись слезы. Эллиот взял ее за руку, и они вместе вошли в лесной замок, так похожий на те убежища, что они строили в детстве.
Когда они сели на одеяло, Люси-Энн мягко произнесла:
– Эллиот, я надеюсь, ты знаешь, как мне жаль, что я не сказала тебе об Эли раньше. Будь у меня возможность повернуть время вспять, клянусь, я бы поступила иначе. Я знаю, что не могу это доказать, но…
– Я верю тебе, – ответил он, взяв ее за руку.
Его честность вмиг исцелила душевную рану, которая долго не давала о себе забыть.
– Спасибо тебе, Эллиот. Твое прощение значит для меня больше, чем ты можешь себе представить.
Его грудь поднялась и опустилась.
– Я положил конец гонкам и сотрудничеству с Интерполом. У меня больше нет причин подвергать свою жизнь опасности.
– Спасибо тебе за готовность пойти на такую жертву, но я уже как-то сказала тебе, что она мне не нужна. Я не хочу, чтобы из-за меня ты был несчастен. В конце концов, это разрушило бы наши отношения.
– Речь не о тебе и даже не об Эли, – произнес он, сжав ее руку. – Я принял это решение ради себя самого. У полковника Сальваторе есть толковые молодые ребята, каждый из которых сможет достойно меня заменить. Что касается гонок, я устал от риска и шумной славы. Денег у меня так много, что моим внукам можно будет не работать. Они вложены в прибыльные предприятия, так что об этом мне можно не беспокоиться. Наконец-то я смогу заняться тем, о чем всегда мечтал. Поступлю на филологический факультет и буду помогать подросткам из неблагополучных семей обрести свое место в жизни.
– Это все замечательно, только, пожалуйста, не забывай, что я не просила тебя идти на эту жертву.
– Быть с тобой – это не жертва. Если у меня будете вы с Эли, этого мне достаточно.
– Зачем кидаться в крайности? Всегда можно найти компромисс.
Его зеленые глаза заискрились.
– Что ты предлагаешь?
– Я не буду запрещать тебе путешествовать. Иногда мы с Эли будем тебя сопровождать.
– Спасибо тебе за это, но с путешествиями мы пока повременим. Нам нужно построить дом здесь, в Южной Каролине, где мы будем жить вместе с Эли и нашими будущими детьми. Дом, полный тепла и уюта, о котором мы мечтали, когда развешивали одеяла в лесу. Я устал убегать. Мне пора вернуться домой и осуществить эту мечту. Я люблю тебя, Люси-Энн, и хочу, чтобы ты стала моей женой.