Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума
Шрифт:
— Ой, не говорите! Утром нет света, днем нет воды, а вечером они пускают газ.
У моего знакомого есть трехлетний внук. Однажды он приходит домой, и внук ему говорит:
— Дедушка, мы сейчас с бабусей смотрели по телевизору кино, там показывали, как дядя вытащил пи письку и засунул тете в рот. Она ее жевала, жевала...
Тот к жене:
— Что это все значит?
— Да слушай ты его — это такой фантазер!
Иммигранты обожают жаловаться. У моего друга Володи Барса свой бизнес — русский дом отдыха в Катскильских горах. Он все время сетует:
— Борис,
Я его перебиваю:
— Володя, пожалуйста больше ничего не говори. У меня в горле стоит соленый ком, и я могу разрыдаться. Ты еще расскажешь о своем доме в Майами, кооперативной квартире, и как дорого стоит стоянка для твоего катера за 30 тысяч. Конечно, тебе не повезло. Это не то, что у меня: тебе снятся кошмарные сны — АйРС, черный понедельник и падение индекса Доу-Джонса, а мне снится платный концерт в публичном доме, и все друг другу вслух читают мою книгу.
Володя хохочет:
— Да, Борис, тебе можно позавидовать, ты действительно счастливый человек.
В иммиграции многие люди рассказывают о своей прошлой жизни в Советском Союзе чудеса: у всех высшее образование — ни одного со средним. Все закончили университет, консерваторию, лауреаты всевозможных премий, вплоть до Нобелевской. Таким был знаменитый конферансье Гаркави, о котором Смирнов-Сокольский говорил: "Когда Гаркави говорит здрасте — это еще надо проверить". Когда Гаркави во время войны рассказывал о своих подвигах, мы все находились в полном недоумении — зачем нужна еще и армия, когда он есть.
Лет 10-12 тому назад один человек, не помню его фамилию, описывал в газете "Новое Русское Слово" свою работу в Политбюро:
— Захожу к Поскребышеву, секретарю Сталина, и говорю, что я к Иосифу. Поскребышев сообщает, что Сталин прилег отдохнуть. "Ничего, потом отдохнет", — говорю я и вхожу к Сталину в кабинет. Сталин не любил возражений, но меня это не касалось. Наоборот, он всегда внимательно выслушивал мои соображения по поводу того, что надо сделать...
И далее в том же духе. Кто этот серый кардинал, о котором мы никогда не слышали?
Стиль общения иммигрантов порой бывает загадочным. У меня в доме знакомая разбила гжелевую масленку. Ну, разбила — разбила, ничего страшного.
— Борис, — говорит она, — не волнуйся. У меня есть точно такая же масленка.
Вы думаете, она имела в виду, что отдаст эту масленку мне взамен разбитой? Нет. Это была просто констатация факта: у нее такая масленка есть. И это должно меня радовать.
Моя знакомая супружеская пара праздновала день рождения жены в ресторане. Я, как и все, дал деньги в конверте. Через некоторое время ко мне подходит муж и говорит:
— Борис, ну как тебе не стыдно. Я тебя пригласил, мы друзья, а ты даешь деньги. Ты тамада, ведешь этот вечер, практически выступаешь с сольным концертом; это я тебе должен деньги.
Он говорил
Волновался я напрасно — деньги он не отдал.
Меня поражает готовность иммигрантов платить бешеные деньги и мчаться, сломя голову, практически, на любой концерт артистов из бывшего Советского Союза, особенно, если учесть, что едут, в основном, как говорит Емельян, артисты из группы повышенного риска. Нет, мне абсолютно безразлична их сексуальная ориентация, но, к сожалению, многие из них не учитывают, что педерастия — это еще не профессия.
Я побывал на одном из таких концертов. 100 лучей гуляют по сцене, точно, как во время войны прожекторы нащупывали в небе вражеский самолет, а потом резко луч в зрительный зал на тебя, и ты чувствуешь себя на Лубянке у следователя — он тебя видит, а ты его нет. И, конечно, эротический балет. Почему эти несколько не умеющих ни танцевать, ни просто двигаться мужиков называются "Эротический балет" никому не известно. Вероятно, потому, что они возбуждают солиста.
Вместе с тем, в иммиграции я также встретил много интересных, талантливых и остроумных людей. Об одном из таких людей, к сожалению, очень рано ушедшем из жизни, я сейчас хочу рассказать.
Сергей Довлатов
Я редко встречал таких умных обаятельных скромных и щедрых людей. Материально Сергей жил так, как живут русские писатели на Западе — плохо, но у него в доме всегда кто-то гостил, а в прихожей стояли два ящика с сувенирами — один для приезжающих из России, другой — для американцев. Настоящий друг — это тот, кто может разделить с тобой не только горе, но и радость. После выхода на экран фильма "Никсон", где я играл роль Брежнева, газета "Нью-Йорк Тайме" напечатала огромную статью о фильме с моим портретом. Довлатов был едва ли не единственным, кто искренне был рад, позвонил мне и поздравил. При встрече он вручил мне экземпляр газеты и сказал: - Сегодня я совершил первую кражу в своей
жизни — я ее вытащил из подшивки в
библиотеке радио "Свобода".
Совместно с группой талантливых людей Довлатов открыл газету "Новый Американец". Сергей был редактором и, о чем бы не он писал, редакторская колонка всегда была талантливой. К сожалению, денег не было, врагов много, и газета закрылась. Довлатов был очень добрый человек. Однажды его сильно обидел писатель М. Довлатов в отместку сочинил рекламу:
"В нашем магазине продается растворимый кофе — самый мелкий кофе в мире. Мельче только писатель М."
Мне очень понравилось, и я ждал, когда Сергей ее напечатает, но "реклама" в газете так и не появилась. Я спросил, почему он ее не напечатал, и Сережа мне ответил:
— Человек так мало живет на свете, зачем его еще и огорчать.
Сергей мне говорит:
— Борис, пойдемте сегодня в гости к Руфь Зерновой.
— А что, у них в доме весело?
— Нет, просто это единственный дом, где говорят о литературе, а не о лоунах, моргиджах, иншуриенсах и т.п. Я от этих слов задыхаюсь.