Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)
Шрифт:
Лучше бы, конечно, всех победить. На этом Аня и решила сосредоточиться.
Сперва – разведка.
Коридор – без окон, по обе стороны – железные, крашенные темно-коричневым, двери. Одинаковые, даже без номеров, совершенно безликие. Лампочки под потолком – в матовых колпаках, защищенных решеткой из толстой проволоки – через равные промежутки в пять метров. В конце коридора – такая же безликая дверь. Идущий впереди черный отстегивает с пояса штырек ключа. Ключ один, других на кольце нет, возможно, универсальный. Дверь открывается внутрь, за ней – небольшая комната. Стол, дежурный.
Вохровец
– Обедал? – спросил дежурный.
– Да какой… не успел. Ту отведи, эту приведи – загоняли.
– Ну, я в столовку, меня Стас сменит.
– Счастливчик. Меня бы кто сменил.
Аня жадно ловила каждое слово, каждую каплю информации. Значит, конвоиров не сменяют, а дежурные меняются. Все передвижения фиксируются в журнале. Мальчишка-вохровец раздосадован, хочет есть.
А больше он ничего не хочет, интересно? Аня знала, что привлекательна, и страстно посмотрела на вохровца, облизнулась. Мальчишка потупился и зарделся.
Байковый несуразный халат и ситцевая ночнушка, конечно, не подходящий наряд для обольщения, но можно попытаться. Солдатик же только-только вышел из пубертата, прыщи еще не все свёл.
Гадко, но лучше, чем смерть.
Аня для себя обозначила это как «попытка наладить личный контакт» – очень, говорят, полезно в плену. Пусть вохровец думает, что у нее – стокгольмский синдром. Нужно только дождаться, когда Аня останется с мальчишкой наедине. Аня умела подчинять себе людей – что-то в характере, внешности, поведении заставляло слушаться и поклоняться. Пользоваться харизмой ей не нравилось, но другого выхода сейчас не было.
Она опасалась, что ключ от второй двери у дежурного, но охранник воспользовался тем же штырьком. Универсальный – подходит для внутренних помещений и камер. Прекрасно.
– Вперед, – скомандовал вохровец.
Аня вслед за ним покинула дежурку. Снова коридор, только стены выкрашены охрой – больничный цвет.
Навстречу по-прежнему никого не попадалось. Третью дверь слева вохровец отпер и запустил Аню внутрь. По глазам ударил яркий свет – не солнечный, электрический. Аня оказалась в высоком помещении, разделенном не доходящими до потолка перегородками.
Дверь захлопнулась. Аня обернулась – охраны не было. Бежать?
– Сто сороковая, следуй за мной.
Из-за перегородки вышел улыбчивый мужчина лет пятидесяти. Был он невысок, с Аню ростом, но в два раза шире. Полные губы блестели, глянцевые налитые щеки блестели и карие глаза, круглые, выпуклые, тоже блестели – весь он так и сиял фальшивым добродушием. Аню замутило. Она ненавидела таких вот круглых лысоватых сладострастников.
На толстяке был белый халат.
Они зашли за перегородку и оказались в подобии больничной палаты – из тех, что показывают в американских сериалах. Чистенько, беленько, койка снабжена ремнями, и стоит рядом с ней непонятный прибор, показывающий зеленые графики на черном экране.
Что, уже?!
Но толстяк повел Аню дальше.
Кое-где шторы, отделяющие коридор от «палат» были
Толстяк повернул, и Аня послушно последовала за ним.
Новая дверь открывалась другим ключом, и за ней оказалась улица. Аня замерла. Солнце еще не клонилось к западу, было жарко, она с удовольствием стояла на пороге, дыша чистым воздухом, и только когда толстяк нетерпеливо окликнул:
– Сто сороковая! Заснула?
Поняла, что находится во внутреннем дворе тюрьмы – со всех сторон стены, да еще и «потолок» из решетки сделан на высоте метров четырех. Будто люди умеют летать.
Впрочем, еще через секунду Аня поняла, что ошиблась: вместо одной стены был ряд вольеров, вроде тех, в которых держат собак в питомниках. В темноте клеток кто-то рычал.
Первой реакцией было: бежать. Толстяк совершенно явно вел Аню к клеткам. Но бежать некуда, сражаться – нечем (хотя задушить толстяка она могло бы легко – но что это даст?), значит, придется продолжить разведку. Аня понадеялась, что в первый же день ее не пустят на корм – слишком бездумный расход материала получается.
Толстяк, отметила про себя Аня, был абсолютно уверен в ее послушании. Может, вещество, которым ее «накачали», еще не должно перестать действовать, а у снайпера Змеи просто повышенная устойчивость?
Они пересекли двор и оказались подле вольеров.
Теперь Аня видела странных существ, запертых в клетках.
Некоторые из них, наверное, имели какое-то отношение к людям, по крайней мере, на одном, рычащем, оскаленном, напоминающем метиса уродливой обезьяны и собаки, животном Аня заметила остатки одежды – порванную футболку неопределенного цвета и трусы… Пальцы твари заканчивались острыми когтями. Увидев Аню и толстого, создание рванулось вперед, вцепилось в прутья и начало ритмично мычать, чего-то требуя: «аууу-аыыыы-ауууу-уууааа!»
– Он говорит «а ну иди сюда, сука», – любезно улыбаясь, перевел толстый.
Ане огромных сил стоило сохранить тупое выражение лица. «Доктор» страшно развеселился. Погрозил зверю толстым пальцем – создание в ужасе отпрянуло.
– Давно, давно у меня просят материал испытатели аномалий! Дождешься, дружок, сгинешь в мясорубке! Вот, знакомься лучше: сто сороковая, свежее мясо. Ни черта не понимает, как и все вы. И не соображает.
Ага, отметила Аня, значит, она правильно догадалась: лекарство не должно было перестать действовать. А толстый-то – садист. В клиническом смысле этого слова.