Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)
Шрифт:
Вспышки перед глазами, разноцветные круги; ослепительная белизна с черными крапинками; мелькающие вокруг в виде сполохов, переплетающиеся между собой спирали; росчерки пролетающих мимо с огромной скоростью огней; набегающие из далекого марева туманные пляшущие тени. Бескрайние россыпи звезд и всепоглощающая тьма, проткнутая тончайшей иглой во множестве, множестве мест… Ощущение легкости и вместе с тем тяжелого давления едва ли не всего Мироздания. До головокружения и тошноты. И нехватка воздуха. Жажда и жжение в легких. А есть они, легкие?..
Вовка
Но вздрогнуть и испугаться он не успел. Внезапно взгляд выхватил нечто похожее на окутанное серыми тучами, слабо освещаемое рассветом небо. Тут же сильный удар спиной о твердую поверхность заставил выпустить из горящих легких последний воздух и сжаться в комок. Боковое зрение уловило находящегося рядом стонущего Скобленко. Неподалеку без движений лежал Шелестов, так и не выпустивший из неестественно вывернутой руки пистолет-пулемет. Вован шумно вдохнул, наполнив выжатые легкие свежей порцией воздуха, но тут же сморщился. Даже сквозь респираторную маску чувствовался приторно сладковатый, противный запах гниения.
Встать он не успел, сумел только среагировать на изменение обстановки и сгруппироваться, поэтому травмы, значительнее ушибов, не получил. Из находящегося рядом пузыря спиной вперед, с громким криком и матами вывалился стреляющий Кицелюк:
– А-а-а! На, сука! На! Ешкина кочерыжка! Морда уродская!
Следом за Степаном вывалилось уже мертвое, изрешеченное пулями тело чудовищного монстра. Грузная туша кулем плюхнулась сверху и придавила упавшего на Баранова сержанта. Зашипел, соприкоснувшийся с плотью, раскаленный ствол ППШ. Запахло паленой шерстью, почти перебивая тяжелый дух гниения. На удивление быстро пришедший в себя Кицелюк рывком оттолкнул труп врага и, оглядываясь, сел.
– Где мы, мать его?! У, сука, чучело вонючее! – пнул он в сердцах лежащее на боку мертвое подобие человека. – Где командир?! Пра? Живой, брателло? Хорошо… Командир! – Степан вскочил и бросился к лежащему Шелестову, на автоматизме меняя в ППШ диск. – Что за фигня, а? Мы где?!
Пришедший в себя окончательно Вован, протянув руку, хотел потрясти за плечо стонущего Виталика, но остановился, наводя автомат на крысу-переростка, вылезающую в двух метрах от людей из широкого бетонного дренажного стока – как раз впритык к мерцающему пузырю. Нагнувшийся над Шелестовым Кицелюк вздрогнул, когда услышал треск автоматной очереди. Резко развернулся и, кивнув, устало сел. Отстрелявшись, Баранов, удовлетворенный произведенным эффектом, вернул внимание к Скобленко:
– Слышь, Скребок? Ты живой там, нет? Чего болит? Помощь нужна?
– Н-нет, все нормально, – Виталик сел и выплюнул тягучий сгусток крови. – Блин, кажется, двум зубам каюк…
– На-ка, вот, водичкой рот прополоскай! – Вовка протянул товарищу едва початую фляжку.
– Ага, спасибо, – послышались
– Так после крови во рту всегда так. Удивляешь ты меня иногда… Вроде в мединституте учился, а таких простых вещей не знаешь, как вкусовые рецепторы. А хочешь, я тебе каждый день потом это напоминать буду?
– Это как? – опять не понял язвительности Виталик.
– Ну-у, по зубам буду бить постоянно…
– Так, зубодробильщики! – гаркнул до сих пор разгоряченный Кицелюк, орудуя над лежащим Шелестовым. – Нашли время для шуток. Быстро все трое ко мне! Скребок, сумку медицинскую в готовность. У командира, кажется, рука сломана… Пра, отвечаешь за Вениамина Константиновича головой!
Вован вспомнил про ученого и оглянулся, но того нигде не оказалось.
– А его нет…
– То есть, как нет?!
– Нету нигде! – Баранов метнулся к зеву бетонного стока, выпустил очередь в оскалившуюся новую крысу, аккуратно обогнул широкий мерцающий пузырь портала, прошедшего сквозь одну из стенок трубы. Пробежал вглубь на несколько метров, но никого более не обнаружил и вернулся назад. – И там нет…
– Вот черт! А куда же он мог деться?! Прошерсти тщательнее округу, только далеко не отходи и держись в поле видимости! Да где мы вообще?!
Пока Скобленко, склонившийся над приходящим в себя Шелестовым, осматривал полученные командиром травмы, Кицелюк немного расслабился. Распрямился во весь рост и принялся внимательно озираться, всматриваясь вдаль.
Группа находилась на заросшем бурьяном берегу какого-то удлиненного, неширокого водоема, явно искусственного происхождения, обложенного по краям бетонными плитами. Широкий пустырь с остатками непонятных конструкций, несколькими проржавевшими остовами машин, контейнеров и большой кучей сваленного хлама. Слева от водохранилища желтое поле и темнеющий ржавчиной лес. За ним вдалеке – корпуса городских высоток, на крышах которых явно проросли деревья и кустарники. А справа… Внезапно Степан присвистнул и охнул:
– Матерь божья… Это что, правда, да?!
– Что правда? – остановился на вершине заросшей же бурьяном насыпи Вован.
– Про этот временной пузырь?! – сержант ткнул автоматом в сторону светящегося шара, третью утопленного в мутной воде пруда. – И вот про это?!
Баранов глянул в указанном направлении, увидел заброшенные постройки какого-то крупного производства с акведуками для толстых труб, тянущихся от корпуса к корпусу, и возвышающейся надо всем стрелой башенного крана, но, не поняв ничего, пожал плечами.
– А что…
– Да! Вы ж не знаете тут ничего, салаги… Я как-то и забыть успел, пока эту ночь с вами переживал… Словно вечность прошла, блин… – Степан зло сплюнул на землю, сорвав маску с лица. Судорожно пробрался через амуницию под куртку «элки», достал сигарету. Матерясь, почиркал спичкой о коробок, пряча ее от ветра в сведенных вместе ладонях, глубоко затянулся. Выпустил вверх облако дыма, после чего развернулся к Вовану раскрасневшимся лицом и выпалил на одном дыхании: – Это ж Станция, мужики! Станция, на которой произошла авария! И, судя по ее виду, произошло это давно! Понимаете? ДАВНО!