Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)

Шакилов Александр

Это были уже последние здравые мысли майора. Радиация и жара начали страшную работенку, высушивая кровь, мозг человека, испепеляя его дух, плоть и сознание. Он еще передвигал ноги, но со стороны казалось, что шаркает ходячий, идущий в никуда. Но Зона ошибалась…

* * *

Он обвел взглядом стены, потолок, темное влажное пятно в верхнем углу. «Пузырь», из которого выпали он и разведчик. Этот офицер. Странный он. Боец той структуры, где не церемонятся с врагом, не берут заложников. Солдат, который не оставляет следов и свидетелей,

зачищает все, что чуждо ему и опасно. Исполнитель, не ведающий страха, трудностей и поражений. И, казалось бы, вообще не имеющий головы на плечах, чувства сострадания и гуманности.

Так почему же этот офицер не прикончил его, Черного Сталкера? Почему сохранил жизнь и потратил время на разговоры по душам с противником, убийцей своего друга и явной угрозой всему живому в Зоне?

Бывший сержант Кицелюк возлежал на горячем бетоне, подогреваемым снизу аномалией, по-прежнему недвижимый и терзаемый многочисленными мыслями. Теми, которые еще недавно даже не приходили в его частично металлическую голову и не имели прав на возникновение. Что случилось? Что произошло за тот час… упс… год, что миновал с поединка на крыше НИИ в Туманске и до сих пор? Действия военного. Точнее, бездействие в отношении его, Черного убийцы. Взгляд. И слова. Слова, запавшие в самую душу корифея Зоны. Хотя какая у него там душа! Гнилушка. Урна. Ан нет! Оказывается, еще что-то теплится в кевларовой груди, шевелится. Не все выпростали, не все выкачали из него костоломы Ока Зоны. Осталось что-то. Тукает.

Слова! Нет, не те, которые вселили в душу пленного надежду на освобождение. Разведчик, уходя, бросил строго и неожиданно, но так твердо и вдохновенно, что разберется с «магнитудой» с помощью артефакта-посоха и высвободит его, Черного Сталкера, из плена могущественной аномалии. Без всяких условий и обязательств. Просто так. Чему пленник очень удивился. Но не это его шокировало на самом деле. Другие слова майора. Об искре в сердце, которую носит человек, пока он Человек. И как только он перестает ощущать этот тепло, этот свет в душе, он перестает быть Человеком. А уж кем становится после – это ежу понятно!

Все бы ничего, для киборга, бессердечного убийцы и чистильщика Зоны, пустые слова, но… Дело в том, что он почувствовал в этот миг жар в груди, ту искру в черствой душе. И понял, что она никогда и никуда не девалась, не исчезала. Он сам всю жизнь прятал ее далеко и глубоко. Всю его никчемную пустую жизнь! Пока служил грозным сержантом, силой и матом завоевывая себе авторитет среди черпаков и признание у офицеров. Пряча свое настоящее «Я», херя эго и кромсая совесть советского воина и просто настоящего человека. А много позже еще и остатки души здесь, в Зоне, когда искоренял зло и вообще все уничтожал.

Кем он был и кем он стал? Никем. Мнимый фальшивый авторитет у сталкеров? Виртуальное признание других группировок? Страх и трепет? Идеализация на самом деле тупой бессердечной машины о двух ногах? Черт возьми-и! Да что же это? Он же человек. Он такой же, как все – живой и мыслящий, только немного покоцанный и заблудший. Инвалид, на хрен!

– Я сержант Кицелюк.

Я человек…челове-е-ек, ешкина кочерыжка-а!

* * *

– Не нравится мне эта тишина, – задумчиво проговорил Корсар, внимательно осматривая верхние уровни корпусов, между которыми они осторожно крались в сторону четвертого энергоблока.

– Да уж, странно как-то, – отозвался шедший в цепочке Зубоскал, тоже постоянно зыркающий ввысь. Внизу, среди фигур товарищей, некого и нечего было бояться.

– Ох-х, не нравится-я! – Корсар присел, вскинув АК-107, и прищурил левый глаз. Еще секунда и, казалось, он готов был выстрелить в невидимого врага.

– Шухер, братва! – гаркнул Зубоскал, тоже занимая боевое положение.

Отряд среагировал дружно и быстро, ощерившись стволами, цепь стала похожа на колючую проволоку гигантских размеров.

– Ты это, брателло, кончай тут свои бандитские замашки, – пробурчал недовольно Орк, выцеливая верхние этажи хладоцеха, затем бросил в сторону Корсара: – Что там, друже?

Сталкер некоторое время молча следил за серой полоской неба над бетонным коридором с изредка появляющимися на ней черными птицами. Свинцовый оттенок строгого лица, застывший взгляд, затаившееся дыхание говорили о крайней степени озабоченности, может, даже тревоги. Ближайшие к нему бойцы, бросив только мимолетные взгляды на Корсара, сами напряглись и шерстили сектора внимательными взорами через мушки прицелов. Кое-кто даже малость струхнул и ослаб коленками.

– Ворона, – тихо сказал сталкер, не отрывая щеки от изоленты приклада.

– Что? – недоуменно скривился Зубоскал. – Их вон полно вверху.

– Знак был, – продолжил Корсар, – все спокойно кружат, но одна резко встрепенулась перед тем парапетом. Назад рванула. Будто напоролась на что-то. Или кого-то. Напугалась.

– Корсар. Все нормально?

– Это знак, – промолвил сталкер снова, – там кто-то есть. И следит за нами.

– Аномалка, поди?

– Не уверен. Воронье их чует издалека.

– Кто-то. Ха. Кто здесь кроме «Бастиона» может лазить?

– Они.

Молодой сталкер Блок сглотнул слюну, по его лбу побежала капля пота и застряла в густой брови. Указательный палец начал дрожать на спусковом крючке. Мысль о ком-то страшном сверху над головой буквально обескуражила его. Да и всех. А уж намек на сектантов-фанатиков тем более.

– Фули мы тогда тут как кегли на дорожке ждем удара? – заворчал Орк, поводя стволом по сторонам. – Нас тут как в мышеловке приберут скопом. Пару гранат в закрытое пространство, и всем каюк.

– Холод? – позвал Корсар. – Живей людей в длинную цепь. Квад во фронт. Я ща жахну ВОГом поверху.

– Ты в натуре, сталкер?

– Живе-ей! Похоже, мы уже в крысоловке, мля.

– Тагил, вперед. Бродяга, отстань со своими. Паси левый борт. Я держу на одиннадцать, – пробубнил Корсар.

– Баллон, на шесть часов ствол сворачивай. Орк, готовь свою самоделку. Док и Фифа, дуйте вон к той балке. Занять позиции, – отдал распоряжения Ден, шаря стволом СВД по дуге над собой.

– Есть.