My sunshine

На улице раннее утро, я сижу на краю ванны и с замиранием сердца жду результатов своего теста. Пит так хотел ребенка, что я не смогла ему отказать. Он очень долго меня убеждал, но даже сейчас, после нескольких лет уговоров, я не знаю, действительно ли хочу этого малыша. Но одно могу сказать с уверенностью — я хочу видеть своего мужа счастливым, и если для того, чтобы он был счастлив, мне нужно выносить ребенка, я это сделаю.

Минуты тянутся как часы, и с каждой секундой страх нарастает во мне все больше и больше. От волнения я уже не знаю куда деваться.

И вот наконец время прошло. Казалось бы, что может быть проще, чем посмотреть на тест и узнать результат? Вместо этого я неподвижно

сижу еще несколько минут, собираясь с духом. Медленно, затаив дыхание, я переворачиваю его и смотрю на индикатор. Две полоски… Я беременна.

Эти две маленькие полоски вызывают целую бурю эмоций: облегчение, страх, радость, волнение… Столько эмоций! Они взрываются во мне словно фейерверк — одна ярче другой. Я даже не сразу осознаю, что плачу. Просидев в таком состоянии еще с полчаса, привожу в порядок мысли и успокаиваюсь. Вытерев слезы, я спешу в спальню. Нужно рассказать об этом Питу. Он будет счастлив.

— Пит, — я сажусь возле него и тихонечко расталкиваю. — Просыпайся, Пит, мне нужно кое-что тебе сказать.

— Что случилось? — сонно бормочет он.

— Пит, вставай. Мне нужно с тобой поговорить.

— А не может это подождать пару часиков? Сейчас такая рань… — ворчит он и переворачивается на другой бок.

У меня здесь эмоций выше крыши, а тебе подождать пару часиков? Ну уж нет!

— Пит Мелларк, — громко и отчетливо прямо над его ухом произношу: — я беременна. У нас будет ребенок.

После моих слов в комнате воцаряется тишина. Видать, Пит переваривает эту новость. И наконец, когда до него доходит смысл сказанного, он вскакивает как ошпаренный.

— Что?!

— Я беременна, — повторяю я и улыбаюсь, смотря на его растерянный вид.

— Как?!

— Тебе рассказать, откуда дети берутся?

— Я прекрасно знаю, откуда они берутся. Я не это имел в виду. Когда ты об этом узнала?

— Где-то с полчаса назад, — я показываю ему свой тест.

Пит смотрит на него, не веря собственным глазам. И, осознав, что скоро станет папой, он улыбается мне. Такую счастливую улыбку я не видела у него со дня нашей свадьбы. Он обнимает меня, целует, говорит, что безумно счастлив и любит больше всего на свете. Я тоже улыбаюсь в ответ, осознавая, что наконец-то в полной мере сделала его счастливым. Пит спрыгивает с кровати, затем подхватывает меня на руки и кружит. Я смеюсь и прижимаюсь к нему. Вскоре Пит ставит меня на пол и заявляет, что нам срочно нужно идти к врачу.

Так проходят дни, недели. Я уже раз десять успела пожалеть, что поддалась на уговоры Пита, по большей части из-за жуткого токсикоза, которым сопровождается моя беременность. Каждое утро мне приходится проводить в обнимку с унитазом. Хеймитч шутит, называя меня «Безалкогольным алкоголиком» из-за того, что меня постоянно рвет и причиной тому не алкоголь. Но ни Хеймитчу, ни Питу не понять, каково это, когда тебя постоянно тошнит и писать хочется каждые пять минут. Пит пытается поддержать меня как только может. Он даже Хеймитча в дом не пускает, если тот появляется на нашем пороге пьяным. Я совсем не переношу запах перегара, которым от него несет. Хотя весело наблюдать за Хеймитчем, когда он трезвый и аккуратно одетый приходит к нам в гости. Он тоже пытается помочь нам чем может, даже сгоряча пообещал не пить до окончания моей беременности. Хотя слабо в это верится.

Я на третьем месяце. Живот чуть-чуть увеличился, но пока, если не приглядываться, внешние изменения почти незаметны. Все так же мучает токсикоз по утрам, слава Богу, что к полудню обычно меня перестает тошнить.

Пит совсем обезумел, ничего не дает мне делать. Сам и убирает, и готовит, и стирает. Будь его воля, он вообще бы привязал меня к кровати. От безделья схожу с ума. Думаю смыться тайком

в лес и поохотиться. Боюсь даже представить, какой скандал будет, если муж об этом узнает. Но желание оказаться в своей стихии пересиливает все остальное.

Сейчас Пит должен быть в пекарне. Вернувшись в родной дистрикт, он восстановил магазин своего отца. После обеда он обычно уходит туда, чтобы посмотреть, как идут дела. И это мой единственный шанс смотаться до леса и обратно незамеченной.

Надеваю старую папину куртку, беру лук со стрелами и только подхожу к двери, как сзади раздается:

— И куда это мы собрались?

Виновато оглядываюсь:

— А разве ты не должен быть в пекарне?

Ответа нет. Пит стоит сзади меня, скрестив руки на груди. И весь его вид говорит о том, что меня ждет хорошая взбучка.

Так оно и есть, он разошелся не на шутку. Отобрал папину кожанку, лук и стрелы, сказав, что получу их не раньше, чем родится ребенок. Я знаю, что виновата, поэтому ничего не говорю, не возражаю.

Что ж, так мне и надо. Поднимаюсь наверх, виновато опустив голову, муж провожает до спальни. Он все еще сердит. А в моей голове эхом раздаются слова Пита: «Когда ты уже поймешь, что внутри тебя есть жизнь? Теперь ты должна думать и о ребенке тоже. Хватит быть эгоисткой! Твоя безрассудная выходка могла навредить малышу и тебе самой!»

Лежу в кровати и думаю о его словах. Да, кажется, я до сих пор не осознаю, что через полгода стану мамой. Мне просто в это не верится. Я знаю, что беременна, но не чувствую себя матерью. Я никогда не хотела ребенка: все дело было в страхе, что моего малыша отправят на Голодные Игры. Я боялась, что мое дитя погибнет там. И этот страх был настолько велик, что даже спустя столько лет он не оставляет меня, хотя Голодные Игры больше не проводятся. Задумавшись, я понимаю, что именно из-за этого страха не позволяю себе чувствовать себя матерью. Как только я это осознаю, мои страхи, а вместе с ними и кошмары, снова вернутся. Хотя они и сейчас меня беспокоят, пусть и не так часто, как было до беременности. Наверно, вся эта суета, связанная с рождением ребенка, и есть причина отсутствия кошмаров. Врачи, куча лекарств и витаминов, которые мне каждый день приходится съедать пачками, не могли на меня не повлиять. Но скажу честно, я этому рада, хотя вместо кошмаров меня и мучает токсикоз — но лучше уж каждое утро сидеть в обнимку с унитазом, чем каждую ночь возвращаться на арену.

Хеймитч придумал мне новую кличку — «Сломанный пылесос». А все из-за того, что меня рвет на все и на всех — на мамин коврик, в поварскую шапочку Пита, в котел Сальной Сэй, в песочек Лютика, в коробку с запасами Хеймитча и на него самого.

Недавно подошла к Питу, когда он месил тесто — в итоге меня вырвало прямо туда. Впервые в жизни увидела мужа в истерике. С тех пор мне вручили ведерко, с которым Пит велел ни при каких обстоятельствах не расставаться.

Я уже на шестом месяце. Токсикоз теперь не такой сильный, как раньше. Но по утрам все еще появляется тошнота, постоянно опухают ноги. Но что поделаешь, беременность есть беременность. Никто не говорил, что носить ребенка легко. Где-то начиная с четвертого месяца у меня появилась привычка смотреться в зеркало, чтобы узнать, насколько увеличился живот. Сейчас я совсем круглая, боюсь даже представить, что будет на последнем месяце. Беременность сводит меня с ума, я все воспринимаю близко к сердцу, постоянно плачу и скандалю. Мое настроение меняется еще быстрее, чем погода в Двенадцатом дистрикте. Бедный Пит, ему очень тяжело со мной, ведь при каждой моей вспышке достается в первую очередь ему. Но он не жалуется, молча терпит все перемены моего настроения. Хотя на что ему жаловаться, он же хотел ребенка, вот пусть теперь и терпит.