My Ultimate Summer Playlist
Шрифт:
Спустя полчаса у меня в руках уже было три пухлых томика английской классики, и я с интересом листала английский вариант «Братьев Карамазовых». Мне всегда было интересно, как переводчики справляются с обузданием неудержимой русской души и ее проявлениями в виде народной речи. Зазвонил телефон. Пришлось отложить свою добычу.
– Чего тебе? – не больно дружелюбно спросила я.
– Не хочешь через часок-другой зависнуть в пабе и надраться до лепреконов? – спросил Энди.
– Не хочешь. Тем более, чтобы увидеть их, мне и пить не надо,
– А может…
– Не может, – отрезала я и положила трубку, возвращаясь к Достоевскому.
Кто вообразил себе, что бриллианты – лучшие друзья девушек? Чушь какая несусветная! Мои лучшие друзья – это книги. Тут в моей гуманитарной голове совершился пересчет бриллиантов на книги, и я поняла, что автор вышеупомянутого изречения очень даже прав.
***
– Колотить тебя по переднему антикрылу до потери прижимной силы. Как же ты достал мне названивать, Энди, – кричала я в трубку, а люди оборачивались. Уж не знаю от чего больше: от моих децибелов или изысканных ругательств.
– Это не Энди.
– А с тобой я вообще не разговариваю, сводня, – процедила я и бросила трубку.
Каков наглец! Я выключила телефон и пошла дальше успокаивать расшалившиеся нервишки. Форд Мэдокс Форд, Артур Конан Дойл, Уильям Голдинг. Когда же это наказание закончится? Я обреченно вздохнула и готова была сесть прямо на брусчатке. Или на книгах. Нет, сидеть на книге – кощунство, если это не низкопробная макулатура в мягкой обложке с влюбленными графинями\герцогинями с их конюхами\друзьями мужа или в кого они там втрескиваются на обложке.
«Пора домой», – подумала я и с жалостью посмотрела на неисхоженную еще часть рынка. Последний прощальный взгляд на ряды. Тонны знаний. Я плетусь к выходу, как на гильотину. Что меня ждет дома? Заботливая Анна? Заботливый Энди? Ирэн, Кэт и компания? О, ужас! А еще я так и не придумала, чем займусь в ближайшие пять дней. Времени все меньше, как и шансов провести его хорошо. Я остановилась у лавочки, чтобы совершить небольшую перегруппировку. Нести башню из десяти книг в руках не особо удобно.
«Как же я вас на историческую родину отвезу?» – вздохнула я. Мама шутила, что для моей библиотеки придется заказывать отдельный чартерный рейс, я только смеялась над выдумками, а теперь думаю над справедливостью замечания и лихорадочно перебираю способы доставки интеллектуального груза.
Мои невеселые думы прервало что-то, дергающее меня за юбку. Славно, только собаки меня сегодня еще не таскали. Каково же было мое удивление, когда я увидела на месте собаки Баскервилей моего маленького ангела.
– Мэгги Кэссиди, что ты здесь делаешь? – удивилась я. – Где…
До меня дошло, опять наглые манипуляции. Подло, Бенедикт Тимоти Карлтон, читалось в обращенном к нему взгляде. Использовать ребенка. Ай-ай, Джонсон! Девочка улыбнулась и протянула мне конверт. Руки так и чесались картинно разорвать его, но, во-первых, дети, во-вторых, это так пошло и мелодраматично,
«Хеллс,
помнишь, ты говорила об индульгенциях наперед, похоже, у нас не получилось. Придется тебе проявить ко мне фейское снисхождение и попробовать принять отпущение грехов задним числом.
Виноват. Сплоховал. Поступил, как дурак. Полный идиот. И не раз за последние пару дней. Я рекордсмен по непростительным поступкам.
Что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение?
Б»
Подослать маленькую девочку с глазами ангела. Унизить себя в письме раз… два… три… в общем, много раз. Использовать на мне этот взгляд. Если бы об этом приеме знали международные правозащитные организации, в Женевской конвенции давно красовалась статья о запрете использования этого оружия массового поражения.
– Зови его, так уж и быть, – сказала я Мэгги. Девочка сорвалась с места и полетела к дяде делиться радостной новостью. Обиженная снизошла до разговора.
– И что я должен сделать? Надеюсь, не прыгнуть в Темзу с кирпичом на шее?
Соблазнительная картинка всплыла пред моей жаждущей кровавой мести половиной, но нет.
– А судя по письму, был готов на все? – усмехнулась я. – Для начала помоги мне с книгами, а потом придумаем, что с тобой делать.
***
У Макса опять отвисла челюсть. Второй раз за неделю в кафе входит Шерлок. На этот раз я держала дверь для Мэгги и для загруженного работой Бенедикта. Мы присели за столик: я напротив Камбербэтча, Мэгги напротив стопки книг. Парень подошел к нам, все с тем же интересом поглядывая на моего книгоношу.
– Сегодня без автографов и фотосессий, Макс, – улыбнулась я.
Он улыбнулся в ответ и принял заказ.
– Так что мне сделать? – не унимался Бенедикт.
– Не устраивать мою личную жизнь с твоими друзьями. Я была бы очень признательна.
Мэгги смотрела на нас с нескрываемым осуждением. Осуждение маленькой девочки, чем я такое заслужила? Похоже, Бенедикт не заметил этого, потому что продолжил:
– А все-таки, чем тебе Шон не угодил? Хороший же парень.
Мэгги картинно закатила глаза и изобразила фейспалм. Прекрасный ребенок. Я еле удержалась, чтоб не засмеяться и сохранить хорошую мину при плохой игре.
– Тебе в виде подробного отчета или план-конспектом? И даже если бы он был Чарльзом Буковски или Джеком Керуаком *грубая мужская сексуальность – размечтался мой внутренний голос*, я бы ему отказала, потому что скоро уезжаю.
– Что значит «уезжаю»?
– Ну, это когда человек пакует свои вещи и покидает насиженное место. Сами мы не местные. Ты разве забыл? Учебная виза заканчивается и все, «adi'os muchachos, compa~neros de mi vida»***.
– Никуда ты не поедешь. Так просто от нас всех отделаться?