Мы видели звезды лишь на старых фотографиях
Шрифт:
— Спасибо тебе, Том, — взволнованно произнёс он, не торопясь разрывать наших братских объятий. — Я обещаю, что не отступлюсь от своего. Но и ты пообещай, что...
— Обещаю, — обрывая Билла на полуслове, сказал я и аккуратно отстранил от себя, крепко сжимая его плечи. — Иди.
Снова кивая, он слегка улыбнулся и, в последний раз заглянув мне в глаза, сорвался с места и бросился в прихожую.
Я устало вздохнул и опустился на диван, протягивая руки к сигаретам, запах который заполнил всю комнату и, не удивлюсь, если весь дом. Покосившись на пепельницу, я хмыкнул и поджёг сигарету, а после длительной затяжки медленно выдохнул
Поднявшись на ноги, я направился к огромному окну, становясь возле него, и принялся оглядывать открывающийся мне вид Лос-Анджелеса. Я помню как раньше, много лет назад, я мог всего лишь мечтать о жизни в этом прекрасном городе, веря в то, что здесь я смогу обрести себя, быть счастливым, быть...самим собой.
Я ничего не боялся. Я знал, что брат всегда будет со мной, а вместе нам и море по колено, но ещё я знал, что здесь нас ждут наши лучшие друзья, которые уж точно не позволили бы нам пропасть в этом большом и полным призрачных надежд городе.
В моей голове всплыло воспоминание о первом дне в Лос-Анджелесе, который мы провели вдвоём с Георгом, потому что Густав и Билл сначала отправились договариваться по поводу нашей с братом квартиры у знакомых Шеффера, а потом уставший близнец просто валялся в квартире нашего ударника и попивал пиво, не желая больше совершать каких-либо физических действий. Я же безумно хотел хотя бы немного погулять по городу, о котором мечтал, и Георг с удовольствием составил мне компанию.
Он показывал мне всё, что так или иначе нравилось ему, а мне больше всего понравилось именно то прекрасное место, с которого можно было видеть почти весь город. Мы несколько раз были там с Георгом, а когда я хотел побыть один, подумать о чём-нибудь или просто отдохнуть от суеты, то отправлялся туда без него. И я больше никогда не смогу отправиться туда с... ним.
Сейчас в моей голове мелькали тысячи картинок из прошлого, в которых главными действующими лицами были я и Георг. Начиная с самого первого дня нашего знакомства, когда он помог мне выбрать струны для моей гитары, и заканчивая сладковато-горьким поцелуем, после которого я так и не мог прийти в себя.
Помимо брата, который был мне ближе всех на свете, мне были бесконечно дороги мои друзья, с которыми мы уже стали настоящей семьёй. Я знал, что мы никогда не расстанемся, потому что вместе прошли этот трудный путь к славе, борясь с конкуренцией, постоянно возникающими сложностями и...самими собой. Мы не давали друг другу усомниться в себе, поддаться вполне объяснимым и естественным страхам, что и свойственно настоящим друзьям. Я был уверен, что не потеряю кого-то из них, а сейчас...
Георг на сто процентов понимал меня абсолютно во всём. Так легко и свободно мне не было ещё ни с кем. Я знал, что ему можно говорить всё, что угодно. Он всегда слушал меня, а именно слышал, а также помогал решить любую проблему и давал путёвые советы. В наших многочисленных стычках с Биллом Георг всегда был на моей стороне, и я даже не задумывался о каких-то скрытых смыслах. Я никогда даже и представить себе бы не смог то, что он...
Друзья любят друг друга. Любят также, как свою семью. Как своих родителей, братьев или сестёр, бабушек и дедушек... И я знал, что мы все
А как кого?
Резко мотнув головой, я снова направился к дивану и, густо нахмурившись, опрокинул остатки виски в бокале, тут же поморщившись. Боль в груди неприятно давила, и я положил руку на то место, где находилось моё сердце, чтобы хоть как-то её заглушить. Безуспешно.
— А эти? — услышал я в своей голове голос брата.
— Нет, эти стрёмные. Смысл покупать по дешёвке то, что сломается через неделю?
— Тогда нахрена ты просишь у меня совета?! — в моих мыслях зашипел он, и я невольно улыбнулся.
— Потому, что ты ходишь у меня по пятам и себе ничего не смотришь! Продавец сейчас подумает, что мы пришли сюда, чтобы что-нибудь украсть!
— Возьми уже «Dean Markley», — низкий, мягкий и приятный слуху голос будто прозвучал прямо передо мной, и я резко сжал руками свои виски, ощущая боль, которую приносят мне подобные воспоминания. Я как сейчас помнил день, когда впервые встретил Георга.
— Эй, Том, ты чего загрузился? — и снова его до боли знакомый голос...
— Всё в порядке, — когда-то ответил я.
— Если что-то случилось, можешь мне рассказать.
— Могу рассказать?.. А разве это нужно?! Ты ведь всегда всё знал, Георг! Ты знал с самого начала, но почему тогда позволял мне верить в несуществующую девушку, верить в эти несуществующие чувства?! — уже вслух прокричал я, резким движением руки смахивая с журнального столика всё, что там находилось.
Дикими глазами глядя на пол, усыпанный бычками, а также залитый виски, я опустился на корточки и принялся собирать окурки обратно в пепельницу, которую предварительно положил на столик. Я чувствовал как глаза неприятно защипало и мотнул головой, словно отгоняя непрошеные слёзы. Подбирая мусор, я пытался выбросить из головы так и продолжающий звучать голос Георга, а также умолял воспоминания не прорываться наружу и не делать мне больно.
Неожиданно даже для самого себя, я вскочил на ноги, схватил пепельницу со стола, куда уже успел набросать рассыпанные окурки, и тут же бросил её в стену, отчего та разбилась, и осколки повалились на пол.
— СУКА! — прокричал я, мёртвой хваткой вцепившись в волосы. Мне хотелось закричать ещё громче, чтобы хоть как-то справиться с захлестнувшим меня отчаянием. Мне хотелось избавиться от этого гнетущего, не дающего вздохнуть полной грудью, чувства, но я не мог.
Приземлившись на пушистый светлый ковёр и облокотившись спиной о диван, я обхватил свои колени руками и, крепко зажмуриваясь, пытался пережить очередную яркую вспышку боли, но она была слишком невыносима...
Как часто в своей жизни я терял близких мне людей? Мне удалось вспомнить лишь своего отца, который ушёл от нас очень давно и больше не возвращался. Это было очень тяжело, но мы справились. Сейчас я потерял Георга. И мне снова очень тяжело, и теперь я не знаю как мне с этим справиться. Это был не его выбор. Он не хотел уходить, это я сказал, что ненавижу его и ударил по лицу. Это я не хотел, чтобы он находился рядом со мной. И сейчас именно я — мой отец, который ушёл.
Но как я могу остаться?! Как я могу принять то, что узнал?! Я не могу осознать происходящее, не могу свыкнуться с мыслью, что мой лучший друг целовал меня в губы, а потом сказал, что любит. Что я должен делать? Как мне быть?!