Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
— Что там у тебя сегодня? — Кормак бесцеремонно уселся на край её стола, и Гермиона возмущенно ткнула его пальцем в бедро. Всего один несчастный поцелуй несколько лет назад, и Маклагген навеки возомнил, что ему можно всё: сидеть на её столе, таскать её шоколад, отпускать шуточки про её грудь и настойчиво предлагать себя в качестве подарка на любой праздник. С бантиком и без. Гермиона прошла все стадии принятия его поведения: гнев, отчаяние, отрицание, и теперь просто смирилась, перестав обращать внимание. Но его зад на рабочем месте откровенно бесил. Этот стол с маленькой тусклой металлической лампой был единственным
— Кормак, сгинь! — к ним подошли Оливер и Невилл. Последний нежно прижимал к груди большую рамку для фотографий с широкими бортиками.
Интересно, что у него там на этот раз?
Их было всего четверо из выживших Фениксов, кто захотел работать в аврорате после войны: она, Кормак Маклагген, Невилл Лонгботтом и Оливер Вуд. И по вторникам у них сложилась собственная маленькая традиция. Как игра в покер, только по-орденовски.
Им всем на рабочий адрес регулярно приходили разные письма: с угрозами, иногда с проклятиями или неприятными посылочками. В течение недели они все их копили и отбирали самое-самое, а во вторник вскрывали карты. У кого извращеннее, необычнее, ублюдочнее…
Это уже стало таким привычным ритуалом, как утренний кофе или боль в мышцах после тренировок. Традиционный разбор корреспонденции для Фениксов. Некоторые собирались на семейные ужины по пятницам, а некоторые по вторникам всей семьей вскрывали письма с угрозами.
Остальные стажёры звали их четверку больными на голову.
Возможно, так и было.
На этой неделе победителю должен был достаться Веритасерум. К счастью, Лонгботтом не варил его самостоятельно. Алфорд, аврор Невилла, конфисковал зелье при задержании и по доброте душевной поделился со своим стажёром. Так что приз был отменным.
Гермиона под столом скрестила пальцы на удачу. В груди тлели угольки азарта. Если в свежей стопке нет ничего стоящего, она продует даже Оливеру. Вуду в последнее время не везло: помимо проклятия с тьмой больше не присылали ничего действительно интересного.
Кормак тоже потихоньку сдавал позиции — разовые проклятые письма иссякли. Но у него все ещё оставался анонимный недруг по переписке, регулярно славший крайне пылкие послания. Он обещал ему всяческие анальные утехи, среди которых Инсендио в анус было самым банальным и безобидным. У недруга определенно имелись пристрастия к заду Маклаггена. Кормак даже наладил с ним некую обратную связь, приклеивая ответные сообщения в центральном окне общего зала. Большими черными буквами на длинных пергаментах: «Пидор», «Иди и скажи мне это в глаза», «Хуй тебе».
Ему влетало за это каждый раз, когда какой-нибудь старший аврор решал посмотреть на окно со стороны улицы. Кормак практически всё своё время проводил на стадионе, бесконечно отрабатывая наказания, но переписку упорно продолжал и молчать в ответ не собирался. Анонимный недруг однозначно положительно на него влиял. Гермиона даже ловила себя на том, что иногда разглядывала его крайне похорошевшее подтянутое тело на совместных тренировках, пусть и ни за что не призналась бы в этом вслух.
Самым сильным их соперником заслуженно считался Невилл. Лонгботтому припоминали Нагайну всяческими разнообразными способами, и его рабочий стол превратился в извращённый филиал Слизерина. Он
У самой же Гермионы письма были насквозь пропитаны угрозами сексуального характера. Она с тоской читала, как кто-то по ту сторону бумаги планирует кончить на ее вырванный язык, трахнуть всеми подручными средствами или посадить на цепь и заставить вылизывать самые грязные части тела похитителя. Набор стандартный: ноги, член, задница и снова ноги. Единственные три победы, которые ей принесли эти письма, были присуждены за исключительно детальное описание сцен. Как сказал Кормак: «У меня аж встал!» Дальше они по этой шкале и оценивали.
— Герм, смотри! — Невилл бережно положил на стол свою рамку. В этот раз аноним постарался. Это была целая скрапбук-панорама: газетные вырезки с выколотыми глазами на фото, трупик засушенной маленькой змейки с кишками наружу и подпись «Ты — следующий», наклеенная разномастным буковками из журналов. Стоило признать, в «подарке» чувствовалась композиция и единое цветовое решение.
Гермиона представила себе сидящего в обрезках газет злого Пожирателя с маленькими ножницами, высунувшего язык от усердия и аккуратно подбирающего буковки по цвету. Под непременно нежную музыку он любовно клеит одну за одной, постепенно составляя из них угрозу.
— Неплохо, — она качнула головой, показывая одобрение. — Что у тебя, Кормак?
Тот отлевитировал из плотного конверта красные мужские стринги с крупным золотым львом и приземлил их поверх рамки:
— Осторожно, в руки не берите, кажется, на них сперма.
Невилл с восхищением присвистнул.
Да-а, у них с недругом есть определенное развитие отношений. Кормак в прошлый раз написал на плакате, что трахнет его метлой в зад. Похоже, идея была принята с восторгом.
— М-м-м, родные гриффиндорские цвета. Даже не буду спрашивать, где задняя часть. Неплохо-неплохо, — Оливер выдержал паузу и загадочно улыбнулся. Наверняка у него был козырь, не стал бы он попусту так задорно скалиться, — но, боюсь, леди и господа, зелье моё.
Он поставил поверх трусов жестяную коробку в форме сердечка и открыл крышку. Среди шоколадных конфет ползали опарыши. Сверху же, дополняя картину, лежал золотой снитч.
— Наверняка этот кто-то из школы, ещё и фанат квиддича, — гордо объявил Вуд.
Гермиона вспомнила, что на прошлой неделе Скиттер публиковала статью про воевавших против Волдеморта выпускников Хогвартса: «Оливер Вуд — от скромного капитана команды по квиддичу до героя войны». Неудивительно, что на этой неделе интерес к нему вспыхнул вновь.
Кормак поморщился и скрестил руки на груди. Он не любил проигрывать.
— Вуд, ты хоть снитч обезвредил?
Оливер беспечно махнул рукой:
— Решил, вам покажу и потом отнесу в отдел по проклятиям. Эти как заберут что-то, так потом и не вернут.
Маклагген неприязненно искривил рот, но промолчал. Лонгботтом в нетерпении потер руки, вышло совсем по-мушиному. Наверняка предвкушал вкусные подробности писем Грейнджер.
— Герм, твоя очередь. Давай, карты на стол.
Ох, и азартный ты человек, Невилл. Где же тот тихий мальчик из Хогвартса?