Мы выбираем звезды

Андерсон Пол Уильям

– Значит, случайность, – подытожила Кира. – Надеюсь, первая и последняя.

– Боюсь, все не так просто. В других местах будут действовать другие «яды» – соль, селен, радиоактивные элементы, да мало ли что! К сожалению, планета – не садик при доме, она требует иного отношения. Кто знает, что еще она для нас припасла? Фауна и флора, которые мы внедряем, совершенно здоровы, но как долго они такими останутся? Со временем безвредные бактерии превратятся в смертельно опасные, цепочки ДНК станут вирусами. Роковым может оказаться простое нарушение соотношения численности видов: только представь, как расплодятся олени, если

истребить хищников, и какой им понадобится срок, чтобы съесть всю зелень и умереть с голоду? На Земле ученым известно, как тяжело восстановить экологию системы, что развивалась три с лишним миллиарда лет. А на Деметре мы рассчитываем создать новую систему – и всего лишь за пару столетий. Ничего не выйдет. Мы разве что заложим фундамент, а развиваться она должна сама.

– Знаю. И то, что случилось с нами, лишнее тому подтверждение. По-моему, однако, ты слегка преувеличиваешь. Природа, о которой мы грезим, не возникнет, как чертик из коробки, из горстки семян. С самого начала нам следует стать ее частью – нам, нашим машинам и нашим людям.

– Конечно, конечно. Откровенно говоря, я недостаточно умен, чтобы вообразить себе подобное трогательное единство; смоделировать его мы тоже не сможем. Мы с тобой убедились на собственном опыте, что природа – система хаотичная. Значит, нам остается делать то, что делаем, и думать, будто мы ей помогаем.

49

Первой мыслью, которая возникла у Эйко, едва она очнулась, было: «Как там Кира? Как ребенок?» Затем нахлынули воспоминания. Предстартовая суматоха, сообщение о продолжительности полета, Кира… Как говорится: «Банзай!» Беременные, шаг вперед! Боязнь уснуть и не проснуться… Мысли упорно разбегались, подгоняемые смятением и болью. Однако сознание настойчиво возвращало Эйко к действительности.

Через какое-то время, тянувшееся целую вечность, она снова обрела способность мыслить. Женщина испытывала тошноту; в горле пересохло и жутко хотелось пить. С немалым трудом Эйко сообразила, что выжила, а чуть позже поздравила себя с этим фактом.

Разумеется, она далеко не здорова. Кругом какие-то трубки, по которым в нее что-то вливают, и вообще, она не лежит, а плавает в некой жидкости. Несмотря на экраны и электромагнитную защиту, ее организм пострадал от радиации. Значит, надо лечиться… Тут Эйко вновь провалилась в темноту.

Какое-то время спустя забытье сменилось обыкновенным сном. Проснувшись, Эйко почувствовала себя совершенно обессиленной. В палату вошел робот, произнес несколько ободряющих слов, накормил женщину и удалился. Она снова легла и заплакала, догадавшись, что ее отец, который остался на Земле, наверняка уже умер.

Мало– помалу к ней возвращались силы, а вместе с ними хорошее настроение. Жизнь, которую она утратила -нет, отринула, – навсегда останется с ней, как та боль, что, если верить книгам, преследовала в древности людей, лишившихся руки или ноги: болит, хотя болеть нечему. Однако эта жизнь казалась сейчас начисто лишенной смысла; и потом, отец ведь благословил ее…

Эйко принялась болтать с соседями по палате. Роботы сообщили, кто из знакомых проснулся к сегодняшнему дню (естественно, от анабиоза пробуждались далеко не все сразу). Кира Дэвис опередила Эйко на целый месяц, и ее скоро должны были переправить на планету. Неро Валенсия совсем недавно покинул изолятор. Они оба поздравили Эйко с пробуждением.

Разумеется, через роботов; личная встреча могла состояться только после того, как Эйко выпустят из медицинского отсека, то есть когда придет в норму иммунная система. Видеофонов же в палате не было. Впрочем, Эйко особенно не переживала.

День, другой, третий… Наконец с корабля на Деметру ушло сообщение, что жизнь Эйко вне опасности. Двое роботов помогли ей перебраться в палату для выздоравливающих, где имелось кое-какое оборудование – мультивизоры и терминал с доступом к базе данных, которая включала в себя почти все достижения человеческой мысли. Короткая прогулка изрядно утомила Эйко. Выйдя на орбиту вокруг Деметры, корабль разделился на две секции, соединенных между собой переходником протяженностью около десяти километров. Обе секции вращались, чем обеспечивалась сила тяжести, привычная для землян; однако Эйко, во-первых, была не с Земли, а во-вторых, ее мышцы за время полета просто-напросто одрябли.

Значит, нужно заниматься физическими упражнениями. Вдобавок, она утратила не только крепость мышц, но и кое-что еще, как выяснилось на следующий день, когда после короткой тренировки и горячей ванны, Эйко привезли на кресле-каталке в кают-компанию.

Та представляла собой просторное помещение с весьма скудной – вполне понятно, на корабле не до роскоши – обстановкой. На большом видеоэкране сверкали Млечный Путь, тусклая альфа, ослепительно яркая бета – и Деметра. Деметра! Белый полумесяц, лишь отдаленно похожий на Землю. Облака над поверхностью планеты вдруг разошлись: мелькнули два пятна, бирюзовое и бурое – должно быть, океан и побережье. Эйко попыталась найти другие корабли экспедиции, но у нее ничего не вышло.

В кают-компании присутствовало человек пять или шесть, все выздоравливающие. К сожалению, знакомых никого. Эйко и еще двоих новоприбывших встретили радостными возгласами. И тут появилась Кира – подбежала к креслу, в котором сидела Эйко, опустилась на колени и обняла подругу. Привыкшая к стерильности изолятора, к тому, что все обращались с ней крайне осторожно, Эйко чуть не испугалась стремительности Киры. Но до чего же приятно, когда к твоей щеке прикасаются теплые губы!

– Bienvenida, милая, bienvemda! – воскликнула Кира. – Мы с тобой снова вместе. – Она встала.

– А ребенок? – прошептала Эйко, оглядев подругу с головы до ног.

– Врачи говорят, что все нормально. – Кира улыбнулась и похлопала себя по животу. – И я ничуть тому не удивляюсь.

– Хорошо. Я боялась за тебя… Думаешь… все обойдется?

– Естественно! Разумеется, с космосом придется повременить, но тут уж ничего не поделаешь. Надеюсь, малыш не заставит меня пожалеть о своем решении. Кстати, я думаю, что недолго останусь единственной матерью на Деметре.

– По-моему, должность координатора позволяет работать дома. – Эйко улыбнулась. – Значит, когда ты не сможешь, присматривать за ребенком буду я… с большим удовольствием.

– Спасибо. Но почему бы тебе не завести парочку своих?

– Перестань. – Эйко подняла было руку, но тут же ее уронила. К ним с Кирой приближался мужчина. Неро Валенсия!

Он двигался медленно и неуверенно и выглядел не вполне здоровым. Биокристалл куда-то исчез, лишь на лбу осталась едва заметная царапина. Валенсия наклонился над креслом Эйко, словно отдавая поклон.