Мы выбираем звезды
Шрифт:
– Держите, партнер. Объясните ему, в чем дело, а я поищу какую-нибудь сумку.
Кира взяла предмет в руки. Он оказался совсем легким, не тяжелее трех килограмм. Странно, основатель «Файербола» должен, как почему-то кажется, весить больше. Ведь он пролетел из конца в конец Солнечную систему, добрался до звезд, а его сознание, сохранившееся в форме компьютерной программы и заключенное в металлический ящик, побывало на альфе Центавра и вернулось обратно. Очень странно.
Хотя нет. Человеческий мозг вовсе не тяжел. А Гатри-призраку мозг целиком и не требовался – только нейристорная сеть, аналог
Шеф, хозяин, руководитель. Они никогда не встречались, но именно Гатри Кира присягала на верность, именно он принял ее в партнеры «Файербола».
– Сэр, – прошептала девушка. – Сэр…
Разумеется, она видела чертежи того ящика, внутри которого находился Гатри, видела другие ящики (их было всего ничего). Но прикосновение к металлу обожгло душу, будто первая встреча с любовью или смертью.
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Какой-то ящик из темно-синего органометалла, твердый, гладкий как стекло, с закругленными гранями и едва различимыми сварочными швами. Плоское днище размерами приблизительно двадцать на тридцать сантиметров, к нему прилегают диски толщиной пять миллиметров каждый, которые защищают контакты. Высота ящика от днища до выпуклой крышки – сантиметров двадцать, по бокам расположены контакты, прикрытые двумя парами дисков. Между дисками обеих пар круглая заслонка диаметром четыре сантиметра, а под ней диафрагма, которая заменяет Гатри ухо. Диафрагма же на передней панели служит ртом; вдобавок, на лице – вот так, и никак иначе – имеются две полусферы величиной со слуховой аппарат.
Сам ящик размерами с большую человеческую голову. Интересно, чью? Гатри? Он был крупным мужчиной.
Полусферы раздвинулись, словно веки; модуль выпустил два щупальца толщиной пять или шесть миллиметров, которые заканчивались чем-то вроде культей около трех сантиметров в поперечнике. Подрагивая, щупальца вытянулись в «полный рост», составлявший приблизительно пятнадцать сантиметров, и решительно повернулись к Кире. В культях блеснули линзы.
– Эй, подруга, смотри не урони меня, – предостерег зычный голос. – Лучше положи на стол и подбери с пола свою челюсть.
Может ли шутить машина? Положим, Гатри частенько отпускал шуточки, если то, конечно, был он, а не заранее подготовленный вариант программы. Но теперь, когда его разыскивает полиция? Кира осторожно положила модуль рядом с моделью самолета.
– Ладно, просвети-ка меня, – распорядился Гатри. Модуль произносил слова – казалось, говорит живой человек – с легким акцентом. По слухам, то был американский английский времен молодости Гатри. Кира знала, что шеф охотно пользуется выражениями той эпохи.
Девушка собралась с мыслями и повторила Гатри все то, что рассказывала Ли. Модуль издал звук, похожий на свист.
– Сукины дети! Черт возьми, как они… Да, нам надо сниматься с якоря, и пошустрее. Молоток, Вэш, и ты молодчина,
– Пойдет? – справился вернувшийся Ли, показывая маленький рюкзак. Кира нахмурилась, не зная, что ответить. – Он не привлечет внимания, – прибавил Ли. – Сейчас с ними ходят все подряд. Удобно, обе руки свободны.
– Muy bien, – кивнула Кира.
– Дэвис, ты что, явилась с пустыми руками? – прорычал Гатри. – Соображать же надо!
– Извините, сэр, – пробормотала девушка, понимая, что ругают ее по делу. – Мы очень торопились.
– К тому же, ни ты, ни Вэш и никто другой не можете похвастаться, что умеете вешать лапшу на уши. Учиться вам было негде. Ладно, суй меня внутрь, – фраза прозвучала как очередная шутка, – и рвем когти. – Линзы развернулись к Ли. – Сиди тут. Когда ворвутся копы, притворись дураком. Мол, ты ничего не знаешь и никого здесь не было. Тебя будут допрашивать, что, конечно, само по себе достаточно гнусно, однако я не думаю, что дело дойдет до психозонда, если, разумеется, ты не дашь повода. Ну что, сможешь?
– Да, сэр, – отозвался Ли, не отводя взгляда.
– Если боишься, что не выдержишь, попробуй залечь на дно. Правда, я не уверен, что это удачная мысль. Тем самым ты как бы признаешься, что в чем-то виноват, и копы примутся разыскивать тебя со своими электронными ищейками. Отсидеться в берлоге тебе не светит. Зарегистрированный гражданин великой свободной республики, постоянно проживаешь на ее территории, знаком каждой собаке; хуже того, служащий «Файербола», что означает дополнительную кипу бумаги в твоем досье. Ты мгновенно окажешься у них в лапах, и они выкачают из твоей головы все, что смогут, ни капельки не заботясь о том, что компания может подать протест. Мотай на ус.
И впрямь, подумалось Кире. Пытать в полиции, естественно, не пытают: правительство опасается претензий со стороны Всемирной Федерации; к тому же, эффективность пыток не слишком высока. Нет, используется метод «реабилитации с применением медицинских препаратов». Наркотики, электрошок – и человеческий мозг вскрывается не хуже консервной банки (после чего зачастую его с равным успехом можно выкидывать на помойку).
– По моему глубокому убеждению, тебе следует сидеть дома и разыгрывать из себя полного олуха, – закончил Гатри.
– Хорошо, сэр. – Ли кивнул, точнее, резко дернул головой.
– Извини, Боб, – проговорил Гатри более мягко. – Мне правда очень жаль. Единственное, что меня оправдывает и не позволяет остаться с тобой, – что на кону жизни множества людей.
И множество надежд, мысленно прибавила Кира.
– Я понимаю. – Голос Ли был тонок, но не дрожал. – Если кто и способен исправить положение, то только вы. Идите.
Внезапно зазвонил телефон. Ли повернулся к аппарату.
– Стой! – приказал Гатри.
– Что такое? – удивился Ли. Телефон зазвонил снова.
– Не отвечай. – Линзы нацелились на Киру. – Дэвис, откуда ты узнала, что Боб дома? Ты вряд ли собиралась торчать под дверью, чтобы все на тебя пялились.
– Позвонила из автомата, – сказала девушка. – А когда он ответил, положила трубку.
– Я решил, что ошиблись номером, – заметил Ли. Опять раздался звонок. – Так часто бывает. Ничего особенного. – Телефон зазвонил в четвертый раз.