Мы выжили! Начало
Шрифт:
— Это кто же тебя так, птица? — спросил я, нагнувшись и поправив ее детскую шапку с огромным помпоном.
Она испуганно дернулась и зажмурилась, шапка осталась у меня в руке, а ее черные длинные волосы рассыпались по воротнику тулупа, — да ты чего, глупая, никто тебя не тронет, обещаю. У кого ключи от наручников?
Девушка открыла глаза, несколько раз вздрогнула когда я одел на неё шапку, а потом покосилась на лежащий в проходе труп и показала не него подбородком. Юра вздохнул, и ничего не говоря подошел к «Толстому», немного
— Отвези ее на базу, пусть Наталья займется. А я тут пока разберусь с этим «крейсером»
— Ну пошли, горемыка, — сказал я освободив ее покрасневшее и в ссадинах запястье, — поднимайся.
Она наклонилась вперёд, немного ойкнув и поморщившись, встала, тулуп, в который ее можно было два раза завернуть поехал вниз, обнажив разорванную на груди одежду и собственно саму грудь, девушка начала кутаться и плакать, ее трясло и шатало.
— Ты это… все успокойся, все уже закончилось, — я помог ей скрыть наготу, — зовут тебя как?
— Мммм… Маша, — ответила она немного заикаясь, ткнулась мне в грудь и в голос заревела.
— Ну вот… — немного растерялся я, не зная как ее успокоить, — осторожно ее обнял, что сделал абсолютно на автомате, от чего она снова вся как-то сжалась, замолчала и резко отстранилась.
— Все! — немного повысил я голос, — хватит реветь! А то сосульки на носу вырастут. Идти можешь?
Маша несколько раз кивнула, и опустив голову пошла к выходу, шаркая валенками. Проходя мимо «Толстого» смачно плюнула на его труп кровавой слюной и всхлипнув пошла дальше. Я помог ей спуститься, и мы направились к стоявшему недалеко «Викингу», ее немного пошатывало, я опять непроизвольно взял ее под левую руку, в этот раз она приняла мою помощь.
Двое пленных подхватили за руки и за ноги очередной труп, один из пленных поднял на нас с Машей глаза и сразу их опустил, а Маша, резко остановилась и попыталась схватить автомат, висевший у меня на груди.
— Чшш… Тихо, тихо, — сказал я, удерживая рукой предохранитель и отцепляя ее тонки пальцы от спускового крючка, на который она давила что было сил и пыталась направить ствол на пленных, — Маша, они свое получат, обещаю… идем.
Сесть на снегоход Маша смогла только боком, осторожно обняв меня одной рукой а второй подобрала полы тулупа, колотило ее сильно, то ли от пережитого, то ли от мороза… Прежде чем тронуться, вызвал по рации Наталью и сказал ей чтобы приготовилась к приему, а именно нагреть воды и из одежды что-то подыскать.
Вернувшись к месту боя, сразу направился туда, где стояли Вовка и Сережка, контролируя, как пленные засыпают своих мертвых друзей снегом, вручную. Пока иду вызвал Юру.
— Юра, с оставшимися тремя что?
— Как что? Я их уже к расстрелу приговорил, они правда еще этого не поняли… или ты не согласен?
— Очень даже согласен! Я сам.
— Уверен?
— Более чем.
— Ну хорошо, — ответил Юра стоя в кабине
— Андрей…
— Что?
— Допросить бы сначала.
— Понял… — немного расстроился, но Юра прав, — допрошу.
— Я сам, иду… а то чувствую дознаватель из тебя хреновый сейчас.
— Жду.
Действительно, сказать что во мне все кипело, это ничего не сказать, я был сам на грани срыва… Маша, маленькая, хрупкая девушка, да что там! Почти ребенок, все тело в синяках, сотрясение как минимум, не говоря уже о других проблемах, физиологических, психических, как бы еще кровотечения какого-нибудь внутреннего не было.
— Вов, дайка сигарету, — подошел я к нашим конвойным.
— Чего это? — удивился он.
— Дай… пожалуйста… сигарету… — медленно проговорил я.
Вовка даже попятился после того как встретился со мной глазами, полез в карман и протянув мне пачку и зажигалку сказал:
— Андрюх… ты в порядке?
— Нет! Нет бля! Не в порядке, — вызверился я на друга, — весь этот гребаный мир сука не в порядке, и его давно надо было кончить, хоть ядерной зимой, хоть метеоритом, похрен! Посмотри на этих уродов… они же нелюди!
— Все верно, — положил мне на плечо руку подошедший Юра, — все верно, нелюди… Я подержу это пока?
Не дожидаясь ответа, Юра забрал у меня автомат.
— Ты вот покури пока посиди, а я пойду, пообщаюсь, хорошо?
В знак согласия я плюхнулся задницей в снег, кое-как подкурил сигарету трясущимися руками, сделал глубокую затяжку и даже не закашлявшись, выдохнул.
24
— Ну, и что мы имеем в сухом остатке? — спросил Юра понизив голос и покосился на спящую на диване Машу.
— Настроение отвратительное…
— А ты что, думал отпустит, когда этих троих завалил? — спросил меня Юра и грустно, еле заметно улыбнулся.
— Ну во всяком случае, мук совести нет.
— Ага, — Юра вздохнул и начал вдруг цитировать монолог царя Бориса:
«Как молотком стучит в ушах упрек,
И все тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах…
И рад бежать, да некуда… ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста».
— Хренасе… водолаз, — аж раскрыл рот Вовка.
— Ну… и водолазы Пушкина имеют право читать, — хмыкнул я.
— Ладно, — прервал лирику Юра и отрыл блокнот, — что имеем — Хивус, т. е. катер на воздушной подушке, УАЗ и снегоход. Что УАЗ, что Хивус, оба имеют ведомственную принадлежность, т. е. МЧС.
— Я как то пару в прошлом году смотрел местные новости, и был сюжет про этот Хивус, — сказал Вовка, — он там рыбаков безбашенных со льда снимал.
— Хорошая техника, — кивнул Юра, — что там за двигатель кстати?
— Дизельный, похоже корейский движок, там на крышке шильдик и если верить, то 180 лошадок.