Мы знаем правду
Шрифт:
Не веря собственному счастью, я вертел головой, выискивая спасителя, предполагая, что это пришел какой-нибудь ночной рейд высокоуровневых игроков, жаждущих поднять уровень другой на подросших монстрах, но тут мне на глаза попался знакомый силуэт и все предположения тут же усохли, как некогда сочная трава под ногами моей спасительницы.
Черный как сама тьма балахон Смерти, метался из стороны в сторону, незаметными для человеческого глаза движениями своего жуткого оружия обезглавливая и разрубая наступающих на нее трогов. Я попытался встать, но ноги, словно парализованные отказывались слушаться.
Психологическая травма. Вы не контролируете свои конечности.
Прочитал
Подбежал Илья, и одним движением поставив меня на ноги, потащил за собой. Ноги не шли и, наверное, решив, что у меня шок или может быть просто хотел поквитаться с другом затащившим его в эту заварушку, Илья с размаху двинул мне в челюсть и вновь потащил за собой. Сработало. Дебафф слетел, ноги постепенно набирали скорость, а бегущие нам на встречу орущие троги, уже не обращали на нас внимания, найдя для себя более опасную цель, но при этом, грозя затоптать нас, просто не заметив.
Тонущие в хрипах и криках гибнущих соплеменников голоса монстров еще звучали, а смерть уже двигалась в нашу сторону, продолжая рубить все и вся на своем пути. Но вот в тридцати метрах от нас, показались распахнутые ворота лагеря и, усилив давление на мышцы, мы что было сил, припустили до заветного спасения. Казалось, что стоит нам пересечь линию ворот и весь кошмар, что творился в лагере, просто исчезнет, словно вычеркнутый из сценария жуткого фильма непонравившийся отрывок.
Мы, так думали, и бежали сломя голову, но внезапно, мелькнувшая возле моего уха тень заставила съежиться все нутро. Добежав до открытых ворот, я остановился, потеряв ощущение присутствия своего товарища, а когда обернулся, увидел стоящего в двадцати шагах от меня Илью, за его спиной, прижимая черное древко косы к правому плечу, стояла Смерть. Я не видел ее лица, потому что в этот момент смотрел в глаза Илье, он нервно улыбнулся, после чего обреченно зажмурился и в тот же самый момент раздался свист рассекаемого воздуха. Разрубленное надвое тело моего товарища еще долю секунды создавало иллюзию целостности, но затем, словно в замеленной съемке, я увидел, как лицо Ильи перечеркнула кровавая полоса и голова, а затем и все остальное тело, развалилось напополам.
Будто зачарованный я продолжал смотреть на текущую ручьем кровь из тела моего друга, а в следующее мгновение, вокруг стало светло. Нетронутые до этого момента души убитых трогов, по велению хозяйки загробного мира пришли в движение и, вырвавшись из умерших оболочек из плоти и крови, образовав целый ураган сияющей голубой энергии, направились в выставленную костлявую ладонь Смерти. Последней из всех поднялась душа Ильи. Я не смог разглядеть его лица, возможно, его и не было, ведь душа, это всего лишь энергия, что наполняет кусок мяса жизнью. Последнее мгновение и свет его души угас, скрывшись в ладони своей убийцы. Я не мог сделать и шага, а в голове, словно эхом раздался звук игрового интерфейса, оповещающий, что мой друг покинул игру.
Когда черный балахон Смерти отвернулся от меня и, направившись в противоположную сторону, я пришел в себя, но не было во мне ни гнева, ни желания отомстить, только одна пустота. Я стал кричать ей вслед:
— Эй, потусторонняя тварь! Чего ж ты меня оставила? Эй, ты! В черном балахоне с косой!
Меня банально игнорировали, но мириться с этим я не собирался. Мне по-прежнему было что терять, и дома по-прежнему ждала любящая жена, но остановиться я уже не мог. Я достал из кармана сферу и побежал вслед за Смертью, на ходу крича:
— Кто
— Что за дурацкий бафф ты на меня наложил? Почему убил его, почему не меня? — вновь повторил я.
— Ты пока нужен здесь, фантом, — прошелестел загробный голос потусторонней твари, и только я хотел потребовать уточнения, как тело словно парализовало или свело сильнейшей судорогой. Я не мог даже моргать, замерев в нелепой позе, но телу аватара фантома, это было и не нужно, глаз как таковых у меня и не было, но ощущение дискомфорта я испытывал сильнейшее.
— Ты скоро сам все узнаешь, — уже отворачиваясь от меня, произнес леденящий душу голос, после чего, хозяин этого голоса на редкость быстро скрылся из поля зрения, так и оставив меня стоять словно статую посередь утопленного в крови друзей и врагов лагеря.
Простояв так несколько часов, я сумел в мельчайших подробностях разглядеть, как истлевают тела убитых трогов, превращаясь сперва в белоснежные скелеты, или просто груды костей — кому как повезло умереть, а затем и окончательно исчезая, оставляя после себя лут. Занять голову, чем либо, кроме размышлений о смерти друга, мне не удавалось, поэтому, большую часть времени я корил себя и проклинал шамана, что впутал нас в эту историю.
Конечно, мы могли не соглашаться, могли убежать, когда только маленькая трогша перерезала веревки что держали нам руки, могли бросить шамана, когда тот споткнулся и оказался в пасти голодного монстра… могли, но почему-то не стали. Этот мир сильно нас изменил, заставив ценить друзей и боевых товарищей. Заставил относиться к своей жизни более бережно, но при этом, заставляя ценить жизни друзей еще сильнее, чем свою собственную.
Свое последнее обещание данное Илье, о том, что танковать ему больше никогда не придется, я выполнил на все сто процентов, и нарушить его, у меня возможности теперь точно не появится, даже в самой безвыходной ситуации.
Я не плакал, и не кричал, да наверное и не смог бы в таком-то состоянии. Не было даже чувства горечи или потери. Мой разум словно законсервировался от любых эмоций, оставив в душе огромную черную брешь и всепоглощающую пустоту. Казалось, что в этом страшном мире я остался совсем один, и положиться мне больше не на кого, и виноват в этом был я сам и никто другой.
Устав от самобичевания и бесполезных мрачных мыслей, я попытался уснуть, но с открытыми глазами, проделать это было еще сложнее, чем в подводном царстве. Но, в конце концов, усталость и нервное напряжение взяли свое и через какое-то время мозг просто отключился.
Пришел в себя я от удара всем телом об землю. Заклинание заморозки начало сходить постепенно, избрав начальной точкой ступни, которые едва почувствовали свободу, совершили какое-то автоматическое движение, в результате которого, все еще замороженное тело рухнуло плашмя на сырую траву. Тело хоть и было онемевшим, но боль чувствовало. Это было самое отвратительное пробуждение в моей жизни. Никакое похмелье не сравнится с ударом лица об землю, а разом всплывшие в мозгу воспоминания, добавили неприятных красок в картину начинавшегося дня.