Мы знаем правду
Шрифт:
— Ну что ж, — выслушав рассказ о предыстории этого мира, сказал я, — теперь по крайней мере мне понятно, почему почивший император не знал откуда взялись фантомы, — они появились после его смерти.
— А еще, если верить голограмме того мужика, которого кстати зовут Андрей, этот мир оживил всю его былую историю, а следовательно и богов! Представляешь?
— Что-то мне не очень в это верится, — скептически хмыкнув, сказал я, после чего продолжил: — а если и так, то вместе со светлыми богами, должен был ожить и тот страшный Ий?
— Нет. Я пересказала тебе
— Нет вот чтобы сразу так, — улыбнулся я.
— Ты понимаешь? Нам, во что бы то ни стало, нужно расшифровать, что написано в той книге, про которую тебе рассказал наставник! Если легенда правдива, а в этом я не сомневаюсь, то мы узнаем, где можно отыскать тот светлый артефакт, а следовательно и призвать в этот мир светлых богов, всем миром покаяться им в своих грехах и попросить уничтожить демона!
— Да, было бы просто здорово, — не весело ответил я.
— Да что с тобой такое? У нас появился реальный шанс на спасение, а ты мрачный как стая адских гончих!
— Просто, не верится мне, что все это правда. Древние старцы с секретными знаниями, светлые артефакты, и наконец — светлые боги! Не один, а целый пантеон из девяти штук! Откуда у демона, пусть и древнего, силы на то, чтобы воплотить в жизнь девять богов! Не окажутся ли они лишь иллюзиями или выдумкой? Да и потом — чтобы расшифровать эти записи, нужны знания, которых у нас нет! Этот язык умер, вместе с исчезновением того первого фантома, а про других носителей языка, я не слышал и наставник мой не слышал.
— Так, отставить пессимизм! — вскочив на ноги, приказала волчица. — Мы найдем выход, и все будет хорошо. Ты пробовал прочесть ту книгу при помощи сферы полиглота?
— Не получится. Она работает только в общении, на письмена не реагирует, — вынужденно разочаровал я девушку.
— Значит, найдем другой способ! Отыщем этого первого фантома и заставим рассказать нам про артефакт или попросим обучить тебя владению тем языком. Он ведь не мог умереть, как и все местные обитатели!
— Насчет местных обитателей тоже есть не стыковка. Дружелюбные неписи не возвращаются с респа, хотя тоже являются неотъемлемой частью этого мира. Как же так? И убитые Смертью, кстати тоже.
— Я не знаю, — сдалась моя супруга и села рядом со мной на кровать. — Но это не повод опускать руки. Мы должны бороться!
— А кто сдается? — весело подмигнул я волчице. — Я этот мир наизнанку выверну, но вытащу тебя отсюда. Обещаю.
— Я верю тебе, — прильнув к моей груди, прошептала Настя.
Мы сидели молча и просто обнимались. На часах было далеко за полночь — странно, а я даже не заметил, как ударил гонг.
— Пора спать, — сказал я, целуя жену в серую макушку, — завтра у нас тяжелый день.
— Конечно тяжелый, — выпустив меня из объятий, с улыбкой сказала Настя, — я только начала свою лекцию, так что — завтра тебя ждет ее продолжение. Мне нужно рассказать тебе о местных столицах, их правителях, о профессиях и их бонусах для владельца, о местных локациях, храмах разбросанных по всему миру и еще о многих вещах, которые ты наверняка не знаешь.
— Сдаюсь, ты победила, — ответил я, — мне нужно было прочесть
Сказав это, я завалился к стенке и похлопал рядом с собой по кровати, приглашая жену присоединиться.
— Ты собрался спать одетый? — недоуменно вскинула брови волчица.
— А что не так? Вырубаешься ты мгновенно, посередь ночи без будильника не проснешься от того что лежишь неудобно. Так что, я предпочитаю спать прямо в одежде.
— Тебе в тряпках может быть и не плохо, а вот мне, как-то не уютно. А ну раздевайся. Живо! — не терпящим возражений тоном, потребовала Настя.
Спорить я не стал и покорно разделся до перебинтованной наготы своего аватара, наблюдая за неспешным обнажением своей супруги. Анатомия тела зооморфа было очень приближено к человеческому — аккуратная грудь, округлые бедра и попа, руки, с небольшим изъяном в виде острых когтей… Две самые неприятные отличительные особенности заключались в звериной мордочке и коротком волосяном покрове всего тела аватара.
Я слегка разочарованно вздохнул, вспоминая соблазнительную фигурку своей жены до преобразования в волчицу, и перед глазами буквально застыл ее обнаженный образ.
Мы погасили свет и улеглись под одеяло, по привычке сплетаясь в замысловатую удобную для нас обоих сонную позу лицом к лицу. Мои руки, не смотря на бинты, чувствовали короткую мягкую шерстку на спине супруги, та в свою очередь теребила мои бинты на спине. Я по привычке стал призывно поглаживать жену по спине, и когда та начала проделывать то же самое в ответ, словно камнем по голове, ощутил уже позабытую приятную тяжесть в паху. Откуда такое счастье? Я продолжал гладить спину супруги, с удивлением отмечая, что с каждой секундой, шерсть на ее спине становится все реже, а вскоре и вовсе исчезла, оставив вместо себя, идеально гладкую, нежную женскую кожу.
Я неуверенно потянулся губами к своей супруге с содроганием ожидая наткнуться на ее влажный нос, или зубастую пасть, но вместо этого, меня перехватили горячие, мягкие губы возлюбленной. Словно оголодавшая, она впилась в меня жарким поцелуем, оплетая руками и ногами мое разгоряченное тело. Мир перестал существовать. Вокруг не было ночной темноты Оберона, нас окутал неизвестно откуда взявшийся свет и в сиянии этого света, я смотрел в глаза своей возлюбленной супруги, улыбающейся и кокетливо целующей меня вновь и вновь. Когда нежная ручка девушки скользнула по моему, освобожденному от бинтов животу вниз, тяжесть в паху стала совсем уж невыносимой, и ведомый желанием я прижал супругу к себе, отдаваясь власти инстинктов и безграничному блаженству…
Глава 9
Проснулись мы в отличном настроении. Ну еще бы… Не понимая как произошло то что произошло, решили не зацикливаться на этом, списав случившееся на встроенные законы этого мира. Сомнений не было — мы оба видели друг друга при свете — хотя была ночь, в человеческом обличие — не смотря на то, что, люди здесь вообще вымерли как вид, а на десерт — выглядели мы так, как выглядим в реальной жизни. Ну и ладно, подумаешь!
День был расписан почти по минутам и первым пунктом в этом списке был завтрак, хотя часы давно показывали обед.