Мясная муха

Корнуэлл Патрисия

— По крайней мере, ты в хорошей форме, — зевая, замечает Марино.

— По крайней мере? То есть, это единственное, что ты можешь сказать обо мне хорошего? — открыв холодильник, Бентон достает два пива.

Холодные бутылки позвякивают в его руке, пока он ищет открывалку.

— Не возражаешь, если я закурю? — спрашивает Марино.

— Возражаю, — Бентон прикрывает дверь кабинета.

— Ладно, тогда у меня начнется припадок.

— Я не сказал, что ты не можешь здесь курить, — Бентон входит в полутемную гостиную с бутылками. — Я сказал,

что возражаю.

Вместо пепельницы он дает Марино стакан.

— Ну ладно, даже если ты в хорошей форме, не куришь и все такое, — продолжает Марино, удовлетворенно отпивая из бутылки, — твоя жизнь — дерьмо.

Бентон усаживается в кресло напротив Марино, между ними стоит маленький журнальный столик с десятком аккуратно разложенных на нем журналов и телевизионным пультом.

— Какого черта ты появился? Сказать мне, что моя жизнь — дерьмо? — произносит Бентон. — Если ты за этим приехал, то убирайся к дьяволу. Ты нарушил программу, подверг меня опасности...

— И себя тоже, — замечает Марино.

— Я собирался это сказать, — взрывается Бентон, его глаза горят. — Ты прекрасно знаешь, что я стал Томом не из-за себя. Если бы дело касалось только меня, я бы с радостью поиграл с ними в мишень.

Марино начинает отдирать этикетку от бутылки:

— Наш Волчонок решил сдать свою славную семейку.

Бентон читает газеты несколько раз в день, ищет информацию в Интернете, пытаясь по кусочкам восстановить свою прошлую жизнь. Он знает, кто такой Жан-Батист, уродливый убийца, сын великого месье Шандонне, близкого друга всей знати Парижа, главы самой большой и опасной мафиозной группировки. Жан-Батист достаточно осведомлен о кровавом бизнесе своей семейки, о тех, кто исполняет приказы и устраняет неугодных Шандонне людей, запирает их в тюрьмах или камерах смертников.

Пока что Жан-Батист отсиживался в техасской тюрьме строгого режима и не изъявлял желания говорить. Именно из-за бандитской группировки Шандонне Бентон оказался здесь, и теперь, за тысячу миль от него, мсье Шандонне распивает свои изысканные вина, полностью уверенный, что Бентон заплатил за все сполна, заплатил своей смертью. Мсье Шандонне обрадовался, но в какой-то мере и огорчился. Бентон умер вымышленной смертью, чем спас себя и многих людей. Но цена, которую он платит, слишком велика. Словно Прометей, прикованный к скале, он не может залечить свои раны, потому что каждый день у него заново вырывают сердце.

— Наш Волчонок, — так Марино называет Жан-Батиста, — говорит, что сдаст всех помощников папочки, начиная с прислуги. Но у него есть некоторые условия, — Марино медлит. — Он не играет с нами, Бентон, кажется, тут все серьезно.

— Ты так уверен? — мягко спрашивает Бентон.

— Да.

— Как ты узнал о его намерениях? — Бентон воодушевляется, почуяв родную стихию.

— Он прислал мне письмо.

— Он кому-нибудь писал, кроме тебя?

— Доку. Ее письмо переслали мне. Я его не отдал, зачем?

— Кому еще?

— Люси.

— Ее письмо тоже переслали тебе?

— Нет,

в ее офис. Не понимаю, как он узнал ее адрес и название «Особый отдел», она его не регистрировала. Все остальные думают, что у нее компания по обработке данных.

— Откуда он узнал, что вы с Люси входите в Особый отдел? В Интернете можно найти какие-нибудь сведения об отделе?

— Можно, но это будет не то, о чем мы говорим.

— А насчет компании по обработке данных?

— Конечно.

— Есть ее номер телефона? — спрашивает Бентон.

— Зарегистрирован только ее телефон, как специалиста по обработке данных.

— Может, он его узнал, позвонил в справочную, там дали адрес. Мне кажется, сейчас можно узнать все, особенно по Интернету, а за какие-то пятьдесят баксов купить незарегистрированные и мобильные номера.

— Не думаю, что у Волчонка в камере есть компьютер, — раздраженно говорит Марино.

— Рокко Каджиано мог достать для него любую информацию, — напоминает Бентон. — Одно время у него был номер Люси, он же собирался ее сместить. А Жан-Батист просто попросил.

— Кажется, ты не отстаешь от жизни, — Марино пытается увести разговор от Рокко Каджиано.

— Ты читал письмо, которое он прислал Люси?

— Она мне о нем сказала. Не захотела отправить его ни факсом, ни по электронной почте.

На самом деле, Марино это беспокоит. Люси не хотела, чтобы он видел письмо.

— Он писал кому-нибудь еще?

Марино пожимает плечами, отпивает глоток пива.

— Без понятия. Тебе, скорее всего, нет, — шутит он.

Бентон не смеется.

— Потому что ты умер, не понял, что ли? — объясняет свою шутку Марино. — Если осужденный помечает конверт «Адвокату» или «Прессе», охранники не имеют права его вскрывать. Так что если даже Волчонок кому-то пишет, эта информация закрыта.

Он снова начинает отрывать этикетку, рассказывая дальше, словно Бентон не знает, какие в тюрьме порядки, словно не допрашивал там сотни опасных преступников.

— Правда, можно посмотреть список его посетителей, потому что большинство людей, которым они пишут, навещают их. У Волчонка тоже есть такой список. Так, дай-ка подумать... губернатор Техаса, президент...

— Президент Соединенных Штатов? — особенность Бентона — все воспринимать всерьез.

— Ага, — кивает Марино.

Его раздражает видеть в этом человеке того Бентона из прошлого, с которым он работал, который был его другом.

— Еще кто? — Бентон берет блокнот и карандаш с аккуратно сложенной стопки бумаг и журналов возле компьютера.

Он надевает маленькие очки а-ля Джон Леннон, которые никогда не стал бы носить раньше. Снова садится в кресло и записывает время, дату и место на чистом листе бумаги. С дивана Марино различает только слово «правонарушитель», больше он ничего не может увидеть, тем более что у Бентона мелкий почерк.

— Его родители тоже в списке, — отвечает Марино. — Смешно, да?

Бентон перестает писать и поднимает глаза: