Мятеж на «Эльсиноре»
Шрифт:
Мистер Пайк, старый и неукротимый, стоя на возвышенном месте, облокотившись на перила борта, пристально смотрел вниз, на мятежников, которые – готов биться об заклад – не имели себе подобных ни в едином из бывших доселе мятежей. Там стояли все три висельника, бывшие тюремные пташки, – все, что угодно, но только не моряки. Тем не менее они явно руководили этим, типично морским делом. К ним примкнул итальянский пес Гвидо Бомбини, и рядом – такой странно подобранный состав: Антон Соренсен, Ларс Якобсен, Фрэнк Фицджиббон и Ричард Гиллер, а также Артур Дикон, торговец
Я заметил и трех оригиналов, которые все время держались в стороне. Теперь они подвинулись вперед, тесно прижавшись друг к другу, и остановились отдельно от других. Они, как всегда, казалось, дремали, что-то высматривая своими выцветшими глазами цвета топаза. Там был и фавн, глухой как пень, но всегда зорко за всем наблюдающий и пытающийся понять, что же происходит кругом. Да и Муллиган Джекобс и Энди Фэй держались бок о бок, со своей постоянной озлобленностью и нетерпением в глазах. И Дитман Олансен, с веселыми глазами, словно притянутый той же озлобленностью, стоял за ними, причем его голова торчала из-за их плеч. Дальше всех стоял Чарльз Дэвис, человек, которому по всем законам давно следовало умереть; его волоподобное лицо своей бледностью поразительно контрастировало с обветренными, загорелыми лицами остальных.
Я оглянулся на Маргарет, которая спокойно стояла у штурвала; она улыбнулась мне, и в ее глазах была любовь. Она тоже принадлежала к белокурым, но знатным разрушителям. Ее место – высокое место. У нее – наследственное право управления, командования и господства над тупоумными представителями низшей расы, над отбросами и сором человеческих низов.
– Где Сидней Вальтгэм? – зарычал мистер Пайк. – Я хочу его видеть. Вытащите его сюда, а после того все вы, остальные, мелкота, возвращайтесь к работе, или же… да смилуется над вами Господь!
Люди зашевелились, тревожно шаркая ногами по палубе.
– Сидней Вальтгэм! Вы мне нужны, выходите! – кричал мистер Пайк, через головы этих людей обращаясь к убийце капитана, под начальством которого он когда-то плавал.
Удивительный старый герой! Ему не приходило в голову, что он – уже не господин над этой чернью, которая собралась там, внизу, под ним. У него было лишь одно желание, одно страстное желание – сейчас же отомстить убийце своего бывшего капитана.
– Эй, старый чурбан! – проворчал Муллиган Джекобс.
– Заткнись, Муллиган! – приказал Берт Райн, на что тот ответил пристальным, ядовитым взглядом.
– О мой усердный помощник! – фыркнул мистер Пайк в сторону висельника. – Не беспокойся, я не забуду о тебе. А ты тем временем и немедленно раздобудь мне ту собаку!
Не признавая тем самым предводителя мятежников, он продолжал кричать:
– Вальтгэм, подлая собака! Выходи! Ну, подлая дворняга, пожалуй!
«Еще один сумасшедший! – пронеслось в моей голове. – Еще один сумасшедший раб своей идеи, который в жажде личной мести готов забыть о мятеже, о долге, верности своему судну…»
Но… Действительно ли он
– Ну! – зарычал он. – Убирайтесь! И чтобы вы были на баке прежде, чем я успею плюнуть на вас. Слышите, вы все, подонки и мразь!
Предводитель мятежников вместе с двумя своими подручными засмеялись своим тихим, зловещим смехом.
– Прежде всего, старая лошадь, – начал Берт Райн. – Прежде всего, я думаю, что ты должен выслушать нас. Дэвис, а ну-ка, выйди вперед и покажи, какой ты ловкач! Смотри только: не застуди себе ног. Выплюнь-ка ему все, что нужно, и расскажи, что у нас делается.
– Эй, ты, проклятый морской адвокат! – заревел мистер Пайк, когда Дэвис открыл рот, желая заговорить.
Берт Райн пожал плечами и полуповернулся на каблуках, словно намереваясь уйти. Но затем он спокойно сказал:
– Хорошо! Раз вы не хотите выслушать нас…
На этот раз мистер Пайк уступил.
– Начинай, – рявкнул он. – Выплюнь грязь из своего рта и излагай ваш план. Ну, Дэвис! Но помни одну вещь: ты поплатишься за это. Начинай!
«Морской адвокат» прочистил себе горло, готовясь начать.
– Прежде всего я лично во всем этом не принимал никакого участия. Я – больной человек и в настоящее время должен был бы находиться на своей койке. Неподходящее для меня дело – быть сейчас на ногах. Но они попросили меня посоветовать им насчет законов, и я им посоветовал…
– Насчет законов? Ну, а каковы же законы? – прервал его мистер Пайк.
– Законы гласят, что когда морской офицер оказывается непригодным, то команда имеет право мирным путем взять в свои руки управление и привести судно в порт. Это – общепризнанный закон! Так было на «Абиссинии» в тысяча восемьсот девяносто втором году, когда капитан умер от лихорадки, а помощники его стали пьянствовать.
– К делу! – прервал его разглагольствования первый помощник. – Не нужны мне твои примеры. Вам что нужно? Выплевывайте!
– Хорошо! Я говорю как человек, совсем незаинтересованный, как больной, освобожденный от работы. Меня только просили поговорить с вами. Хорошо… Дело в том, что наш капитан был вполне хорош, но сейчас его нет. Наш первый помощник неистовствует, посягая на жизнь второго помощника, но это часть не трогает. Нас интересует только одно: попасть в порт, и попасть живыми! Наши жизни сейчас в опасности. Никто из нас никого пока не тронул. Все убийства совершали вы. Вы стреляли и убивали, а двух человек просто бросили за борт, что в свое время свидетели подтвердят в суде. Вот и Робертс погиб, брошен акулам – за что? Только за то, что он защищался против вероломного нападения, а это может засвидетельствовать каждый из нас. И, если сказать правду, чистую правду и ничего, кроме правды, – так помоги вам Господь! Разве не так, ребята?