Мятежная княжна
Шрифт:
— Профессор любит меня. Он… был в ужасе оттого, что мне… придется выйти замуж за старика просто потому, что ему нужен сын, а беспутный принц Велкан сбежал, чтобы наслаждаться жизнью в чужих странах!
Тора уже освоилась со своим неожиданным счастьем и позволила себе немного подразнить Миклоша.
Он нежно ущипнул ее за подбородок и сказал:
— Никак не могу решить, то ли отшлепать тебя хорошенько, то ли поцеловать покрепче! Тора счастливо засмеялась:
— Делай все что хочешь, только не переставай меня любить! Ах, Миклош, ты, конечно,
— Ты оправдываешься очень убедительно! Но мне ясно, что за тобой необходимо присматривать! Я больше не допущу, чтобы ты так рисковала.
— А в этом и не будет нужды, — ответила Тора. — Я ведь, как и ты, просто восстала против всех этих дворцовых запретов. Упрямые старики забыли, что такое любовь! А может быть, они никогда этого и не знали!
Тора говорила страстно и искренне. Миклош нежно улыбнулся ей:
— Значит, дорогая, ты искала любовь?
— Конечно! Но я даже не надеялась, что мне так невероятно повезет. Ведь, прячась в лесу от заговорщиков, я неожиданно встретила те…
Миклош не дал ей договорить: он снова жадно приник к ее губам. Он целовал ее, пока она не ощутила, как по всему ее телу разливается жаркое пламя.
Когда Торе снова показалось, что весь мир вокруг них залит светом тысячи фейерверков, она выговорила:
— Пожалуйста… пусть наша свадьба будет как можно скорее!
— Так я и собираюсь сделать. Я поговорю с твоим отцом завтра же.
— Он может удивиться, что предложение делаешь ты, а не твой отец.
— Думаю, ты убедишься, что единственное, в чем заинтересован твой отец, это чтобы его дочь стала королевой Солоны. Это должно укрепить союз между нашими странами.
Тора понимала, что Миклош прав, но она все-таки спросила:
— А… наша помолвка… будет долгой?
— Предоставь все мне, — ответил Миклош. — Я намерен по секрету рассказать твоему отцу о планах князя Бориса и сделаю это так, чтобы у него создалось впечатление, будто положение в Солоне не слишком стабильно. А потом я скажу, что свадебные торжества, а за ними и скорая коронация отвлекут внимание населения. Я действительно очень тебя люблю, и я жажду как можно скорее показать тебе, как сильна моя любовь. Но для этого ты должна стать моей женой!
Он снова поцеловал ее, а потом строго сказал:
— И пожалуйста, больше не надо никаких переодеваний и опасных прогулок в соседние страны! Мы больше не будем тайно встречаться с тобой до самой нашей свадьбы, сокровище мое!
— Ах нет! — живо откликнулась Тора. — Я хочу быть с тобой! Я хочу, чтобы ты меня целовал!
— И я тоже хочу этого. Но я должен заботиться о тебе. Княжнам не разрешается восставать против приличий и обычаев: это право одних только принцев! , — Но это же несправедливо! — запротестовала Тора.
— А ты хотела бы еще против чего-нибудь восстать?
— Только против того, что мне придется долго
Миклош рассмеялся и ответил:
— После того как я официально попрошу великого князя твоей руки, я скажу, что должен сделать предложение и тебе самой, так что по крайней мере еще один поцелуй до моего отъезда я могу тебе обещать!
Тора хотела было сказать, что одного поцелуя будет слишком мало… Но Миклош уже снова целовал ее — страстно, требовательно и так властно, что она потеряла дар речи, лишилась способности думать… Она только чувствовала, что он увлекает ее за собой, к звездам.
Вдоль дороги стояла нарядная толпа. Когда дворец остался позади, ее величество королева Викторина прикоснулась к руке мужа и прошептала:
— Я наслаждалась каждой минутой нашей свадьбы! Только мне все время казалось, что это сон: я твоя жена и все радуются этому!
— А я все время думал о том, как сильно я тебя люблю.
— Только во время венчания я поняла, что тебя действительно зовут Миклош! Мне было бы трудно привыкнуть называть тебя как-нибудь по-другому.
— А разве это так уж важно? За границей я всегда называл себя «графом Миклошем», потому что мне не хотелось, чтобы все обо мне докладывали отцу — газетчики или добровольные осведомители.
— Он был очень сердит, когда ты уехал из дома?
— Мы постоянно обо всем спорили: я убеждал его, что мы отстали от жизни, и призывал начать реформы. Но все наши разговоры заканчивались одинаково: он заявлял мне, что правитель Солоны он и не собирается выслушивать мои или еще чьи-нибудь сумасшедшие идеи. Вот когда я займу его место, то буду все решать сам.
— Представляю, как это было досадно! — отозвалась Тора.
Она действительно прекрасно понимала Миклоша, поскольку ее отец был удивительно похож на старого короля Солоны.
Миклош сказал:
— Зато теперь он вполне смирился с перспективой беззаботной жизни со всеми удобствами где-нибудь в солнечных краях.
Тора вопросительно посмотрела на мужа:
— Ты хочешь сказать… что он не собирается возвращаться в Солону?
— Вчера я получил от него письмо, — ответил Миклош. — Он пишет, что, возможно, приедет на недельку-другую, чтобы отпраздновать крестины нашего первенца.
Тора залилась краской, а Миклош, любуясь ею, подумал, что никто на свете не сравнится с его юной женой, так красива и мила была она в этот момент.
— Отец готов отречься от престола в мою пользу и предоставить действовать мне. Если, конечно, как он выразился я «не провалюсь с треском».
— Этого никогда, никогда, никогда не случится, милый Миклош, — заверила его Тора. — Ты такой умный, так правильно все понимаешь! И твои планы настолько хорошо продуманы, что я ни секунды не сомневаюсь в том, что у тебя все получится просто прекрасно.
— Для этого нам предстоит много работать, — сказал Миклош. — Но я верю, что вместе мы преодолеем любые трудности.